Деятельность судьи Ашировой в 90–х годах не раз привлекала внимание «НН» прямо–таки вопиющим гуманизмом по отношению к строго определенной категории граждан. Правоохранители в ту пору нередко заключали под стражу лидеров и авторитетов организованной преступной среды, крупных расхитителей некогда социалистической собственности и прочих заядлых коррупционеров, каковые просто не могли не тащить все, что поддается растаскиванию. А потому на нашу третью власть ложилась не такая уж неприятная (как оказалось) обязанность рассматривать регулярные жалобы об изменении мер пресечения столь уважаемой публике. И хотя тюрьма (СИЗО–1) находится у нас на территории Дзержинского района, «прошения» об освобождении важных платежеспособных арестантов попадали, как правило, в суд Центрального района.
В суде же Центрального района такие «прошения», как правило, попадали к трем судьям (в том числе Ашировой), с потрясающим постоянством вершившим так называемое правосудие, неизменно завершавшееся «выдачей индульгенций» закоренелым убежденным грешникам. Ныне никто из них в суде не работает, что вряд ли стоит считать достижением надзирающих за законностью органов, а тем более самих служителей Фемиды. Руководители судебной власти годами никак не реагировали на происходящее и на реплики прессы по данному поводу. И тем самым давали повод той самой прессе подозревать: не действуют ли те самые судьи с ведома (если не по указке) вышестоящих?
Елена Аширова, по–видимому, вправе жалеть теперь о том, что не рассталась с должностью судьи своевременно и «по собственному» (как это сделали ее подразумеваемые коллеги, коих по сей день никто не трогает). Приняв одно очень «политически сильное» решение о взыскании в пользу УФСБ и полковников–чекистов более полумиллиона рублей с газеты «Момент истины» и автора статей (так и не исполненное до сих пор), она словно потеряла бдительность. И «перешла дорогу» еще не разваленному в ту пору Западно–Сибирскому РУБОП.
Борцы с организованной преступностью разоблачили тогда некоего замглавврача облбольницы, слегка перепутавшего свой карман с государственным и попавшегося на получении взятки (его история уже предавалась описанию в «НН»). В рамках возбужденного уголовного дела на имущество фигуранта наложили арест. Но тот, имея мощную поддержку влиятельных персон, пожелал освободить из–под стражи часть своего имущества. А Елена Станиславовна помогла ему в этом, приняв соответствующее решение. И вот тут–то ее как раз заподозрили...
Заподозрили в служебном подлоге (ст. 292 УК РФ) и в вынесении заведомо неправосудного решения (ст. 305 УК РФ). То есть в том, что для принятия нужного фигуранту решения она подделала кое–какие документы, а затем по «липовым» документам приняла «липовое» решение.
Подозрениями рубоповцы поделились с облпрокуратурой, та — с облсудом. Но квалификационная коллегия судей (в прежнем ее составе) не отдала коллегу следствию, чем опять же толкнула честных сограждан на размышления с обобщениями. А обычно вялая в таких ситуациях прокуратура, к общему удивлению, пошла дальше — направила бумаги в Генпрокуратуру для решения вопроса в Верховном суде с его квалификационной коллегией. И «зерно» попало на благодатную почву. Верховный суд позволил применить к Ашировой тот самый закон, который вообще–то должен быть един для всех, но...
И тут принципиальный руководитель следственного подразделения облпрокуратуры вместе с председателем облсуда через телевизор поведал восхищенной публике о том, как лихо в целом здоровой судейской среде удалось «выловить» одну недобросовестную труженицу. Причем председателя облсуда можно было понять так, будто это их здорового (в целом) коллектива заслуга, будто они у себя сами наводят порядок, а злопыхателям (уж не из СМИ ли?) дадут достойный ответ.
Все же правда — великая сила (а маленькая ложь по–прежнему рождает большое недоверие)! Особенно когда за ней проблема как бы исчезает, замыкаясь на одной отдельно взятой личности. Что касается отдельно взятой личности Ашировой, по городу бродят слухи, будто она добивается рассмотрения ее дела в Верховном суде РФ и применения к ней акта амнистии по весьма деликатной причине. Правда, причина та возникла у Елены Станиславовны уже после того, как срок действия амнистии истек. «НН» не уполномочены ни опровергать, ни подтверждать данный слух, хотя такое и может случиться в ходе дальнейших публикаций о развитии сюжета.
Главное же в другом. Когда президентская команда затевала судебную реформу, судейское сообщество отчаянно противилось декларируемым задачам, особенно лишению судей пресловутой «неприкосновенности». А аргументация звучала примерно такая: о коррупции в судейском корпусе говорить неуместно, поскольку за такой–то период судей к ответственности не привлечено. Логика ясна? Раз сейчас (когда «спецзакон» вывел судей из–под прямого действия главных законов страны) никого из судей ни в чем не изобличили, значит, не следует позволять этого и впредь. А ведь с Ашировой тогда все уже было понятно (а по большому счету — не только с ней). И вскоре, когда наверху уже решились отдать ее «на заклание» (то ли для профилактики, то ли во имя политики, то ли ради безопасности других таких же), в журнале «Российская юстиция» вывели мораль: «Авторитет судебной власти зависит от каждого судьи». Речь там шла лишь о проступке, на коем Аширова попалась, но ни слова о том, насколько повышала авторитет судебной власти ее предыдущая деятельность...

Виктор АНТРОПОВ