Проект этот активно обсуждался в начале восьмидесятых годов прошлого века, когда стала очевидной угроза высыхания Аральского моря и нехватки воды в республиках Средней Азии. Окружение Михаила Горбачева инициировало и использовало в своих интересах волну общественного протеста, которая поднялась в годы перестройки, как только этот проект стал достоянием гласности. И вот теперь, спустя пятнадцать лет, Лужков публично призвал вернуться к, казалось бы, давно раскритикованным и забытым планам.
Попытка некоторых местных публицистов представить дело так, будто речь идет о какой–то очевидной глупости или припадке гигантомании у московского мэра, не выдерживает критики. Первым свидетельством тому, с моей точки зрения, служит сочувственный комментарий обычно осторожного в оценках представителя президента в Сибирском федеральном округе Леонида Драчевского. Выступая по местному телевидению, он предложил со всей серьезностью отнестись к этому проекту и не исключил возможности его реализации.
Кроме того, достаточно быстро выяснилось, что Лужков только озвучил предложения, которые и без того уже обсуждались на международном уровне Россией и бывшими республиками, а ныне суверенными государствами Центральной Азии. Нехватка воды и экологическая катастрофа в районе Аральского моря заставляют наших южных соседей нервничать и искать выход. Поворот сибирских рек, с их точки зрения, был бы настоящим спасением.
Что же касается России, то для нее вопрос о повороте рек выглядит в высшей степени проблематичным. Он имеет как минимум три аспекта: экономический, экологический и политический. Причем каждый из них представляет собой комплексную проблему, не имеющую простого и однозначного решения.

Суть данного проекта в том, что он предусматривает отобрать у многоводной Сибири часть стока только одной ее реки, а именно Оби. Конкретно это предполагается сделать в месте впадения в нее реки Иртыш возле города Ханты–Мансийска.
Отобрать намечается 27,2 кубических километра в год, или около семи процентов стока Оби. В планах — прорытие канала длиной 2550 км, шириной 200 м и глубиной 16 м, по которому будет транспортироваться вода, подгоняемая восемью насосными станциями с годовым потреблением электроэнергии 10,2 млрд кВтџч. Трасса канала пройдет через сибирские территории на юг в Центральную Азию.


В современном мире вода является таким же товаром, как нефть и газ, а может быть, и еще более перспективным — ведь без бензина люди в конце концов научатся обходиться, а без воды — никогда.


В нашей стране этот ресурс находится в избытке, аргументирует свою позицию инициатор реанимации проекта Юрий Лужков, и почему бы в таком случае не наладить его продажу соседним государствам, страдающим от нехватки воды? Отчетливо просматриваются и геополитические последствия такого шага: посадить Центральную Азию на «водяную иглу» — значит приковать ее железной цепью к политическому курсу России.
Странно, что именно этот экономический аспект инициативы Лужкова его критики отказываются обсуждать. Речь в основном идет об экологических и социальных последствиях переброса рек для самого сибирского региона и, в частности, для жителей бассейна Оби в ее среднем и нижнем течении. Как известно, река Обь мелеет. Судоходство по ней уже сегодня стало достаточно затрудненным. Если этот процесс еще искусственно ускорить, Обь как транспортная артерия вообще может прекратить свое существование. А что делать с жителями тех поселков и деревень, которые не имеют никакого сообщения с «большой землей», кроме водного?
Однако самое существенное возражение против проекта Лужкова (в его экономической и геополитической части) заключается в следующем. Для нас, жителей Сибири, реализация этого проекта не обещает ровным счетом ничего, кроме непредсказуемых экологических и социальных неприятностей. Все его экономические выгоды получат крупные московские финансово–промышленные корпорации (через которые пойдет целевое финансирование и которые будут организовывать строительство канала) и федеральное правительство, которое станет получать доходы от торговли водой сибирских рек. Мы же получим шиш с маслом — и это так же точно, как то, что Сибирь и сегодня получает крохи от экспорта нефти и газа, тогда как львиная часть доходов теряется где–то в недрах столичных офисов газовых и нефтяных корпораций и в лучшем случае идет на пополнение федерального бюджета в ущерб региональным и местным.
В связи с этим не может не вызвать определенную настороженность позиция Леонида Драчевского. До сих пор у сибиряков не было оснований заподозрить полпреда в недостатке «сибирского патриотизма». Но, с другой стороны, он всего лишь чиновник, назначенный проводить политику кремлевской администрации на определенной территории. И надо четко представлять себе: за последствия тех решений, которые могут быть приняты сегодня в вопросе о повороте сибирских рек, отвечать будут совсем другие люди — не те, что олицетворяют нынче власть в стране или регионе. Кто скажет, где через двадцать лет будут Лужков, или Драчевский, или Путин? А мы, жители Новосибирска, будем по–прежнему здесь...

Идея, которая не тонет
Впервые о переброске вод сибирских рек на юг заговорили еще в 1868 году, а непосредственная техническая разработка началась лишь сто лет спустя — в 60–х годах прошлого столетия. Но воплощение в жизнь этого проекта было приостановлено в 1986 году решением Политбюро ЦК КПСС. Причин тому было несколько, и не в последнюю очередь — противостояние широких слоев общественности и экологов.


Комментарий начальника Верхне–Обского бассейнового управления Сергея Бавского:

— Прежде всего спешу успокоить горожан. Реализация проекта переброски воды сибирских рек (случись она сейчас) никоим образом не повлияет на гидрологическую ситуацию в Новосибирске, поскольку проектом предусматривается строительство канала в низовьях реки, в поясе слияния Оби с Иртышом.
Выступление Юрия Лужкова с идей переброски сибирских рек лично для меня было неожиданным. Он явно не занимался этими вопросами и где–то с лета подхватил идею. На данный момент трудно дать однозначную оценку инициативе московского градоначальника. Вопрос должен быть глубоко проработан на научной основе. Чтобы дать компетентную оценку проекта, требуется его детальное изучение. Всякое вмешательство в природу требует взвешенного подхода и строго выверенных научных обоснований.
Сам проект переброски излишков воды северных рек на юг вполне реален. И наш министр природных ресурсов Виталий Артюхов в начале июня на совещании с научными кадрами в МГУ имени Ломоносова тоже поднял вопрос о том, что пора вернуться к проблеме переброски с целью брать излишки и продавать эту воду, получая определенную прибыль. Эту идею министр Артюхов высказывает уже не в первый раз.
В принципе лично я не чувствую особой беды, если эта переброска состоится. Могу сказать, что в районе слияния Оби с Иртышом воды в избытке. Можно создать водохранилище и наполнить его в паводковый период, забрав излишки воды, которая разливается, затапливая все и вся. А затем эту воду в летний период перекачивать по системе каналов для орошения полей. Ничего страшного в данном проекте я не вижу, если будем брать 10 — 12% объема воды сибирских рек. Я понимаю, что скоро торговать нам будет нечем. Запасы нефти и газа небесконечны. Остается только вода, еще, может быть, воздух качнем. Все это сделать можно.


Сама по себе идея более рационально использовать избыток наших водных ресурсов ничего криминального в себе не несет. Сомнения вызывают, во–первых, инженерное решение, во–вторых, экологические последствия и, в–третьих, гарантии защиты интересов жителей сибирского региона.

Есть что–то безумное в самой идее «спасти» Арал, закачав туда воду сибирских рек. Государства Центральной Азии, пострадавшие от этой экологической катастрофы, должны найти иное решение проблемы. И тогда не будет никакого смысла сооружать «марсианский» по своим масштабам канал, само существование которого перевернет всю экологию Южной Сибири. А поставки пресной воды в Центральную Азию (если уж будет признана их экономическая обоснованность) можно организовать иным способом, например посредством трубопроводов и насосных станций.
Но прежде надо попытаться оценить возможный экологический ущерб для гидро– и экосистемы Сибири от потерь значительных объемов пресной воды. В высшей степени наивно думать, будто в настоящее время есть такой научный аппарат, с помощью которого можно безошибочно смоделировать и «проиграть» на компьютере все возможные варианты развития событий. На практике различные специалисты будут выдавать различные заключения, а решение — строить или не строить — всегда будет волюнтаристским и политическим.
И последнее, что хотелось бы сказать. Инициатива Юрия Лужкова, помимо своего прямого экономического смысла, имеет и другое символическое значение. Идеология нынешнего политического режима в России представляет собой симбиоз (то есть сочетание, а еще точнее, мешанину) традиций советского застоя и ельцинской эпохи. Об этом и говорят, и пишут достаточно много. Но вдохнуть полной грудью весь «аромат» увядания и разложения брежневской поры (тем, кто еще помнит) позволяют только такие инициативы. Интересно, помнят ли идеологи нового режима, что вслед за брежневской «осенью» наступила горбачевская «весна»?

Игорь ЛИХОМАНОВ