К счастью, и катаклизма–то не произошло. Зато улицы Новосибирска напоминали кадры фантастического боевика о конце света: встревоженные горожане, испуганные старики и дети, горящие всю ночь костры. Для многих мир рухнул в одночасье, и то, что прежде казалось незыблемым, на поверку оказалось таким хрупким. Подземные толчки не привели к разрушениям, но вот душевную травму той или иной степени тяжести получил каждый из нас. Насколько серьезно и как долго последствия землетрясения будут сказываться на психике людей? На этот вопрос вряд ли можно получить однозначный ответ. О том, как переживали горожане события недельной давности, рассказывает врач психотерапевт–психоаналитик клиники «ИНСАЙТ» Игорь ЛЯХ.
— Ситуацию, произошедшую в Новосибирске, можно охарактеризовать как один из классических примеров массовой истерии или коллективного невроза.
Для большинства горожан это землетрясение воспринималось как первое в жизни, несмотря на то что десять лет назад нас уже трясло. Когда в субботу тряхнуло, большинство людей восприняли это как некое приключение. Столкнувшись с чем–то новым, человек некоторое время не знает, как к этому новому относиться. Например, в Японии, где трясет постоянно, дети с малых лет знают, что такое землетрясение и как себя вести. Нас же к этому никто не готовил. Первичное восприятие было осложнено стихийной эвакуацией. Это было особенно заметно по настроению детей, которые впервые увидели своих родителей в панике. Для детей важно не само событие — страшное оно или нет, а то, как родители на это реагируют. Если вокруг все валится и рушится, но родители спокойны, для ребенка это является меньшей психотравмой, чем если ничего не происходит, а папа и мама в панике. Как следствие, у многих детей до сих пор сохраняется тревожный сон, дети боятся оставаться одни, спят с родителями.
Непродуманная эвакуация и отсутствие экстренного оповещения спровоцировали рост панических настроений. Ситуация усугубилась тем, что сразу же отказала мобильная связь. Психологические последствия землетрясения начали формироваться уже после вечерней «прогулки», когда все наконец–то перезнакомились с соседями и обсудили событие. Многими людьми создавшаяся ситуация — поведение родственников во время эвакуации — была воспринята как своеобразный тест на прочность семьи, на прочность отношений. И расшифровывали этот тест они не совсем правильно. Дело в том, что при паническом настроении люди ведут себя иррационально. Например, мама хватала кошку и выбегала с ней на улицу, забывая о ребенке. Но это совсем не факт, что она кошку любит больше, чем ребенка, потому что у сильно испуганного человека включается так называемое мистическое мышление. Упрощенно говоря, что попало в поле зрения мамы, то она и схватила. И судить о человеке по его поведению в чрезвычайной ситуации не стоит. Для многих такое потрясение было первым, и люди были просто к нему не готовы. Внутрисемейные последствия землетрясения обнаружились уже в воскресенье утром: родители нередко обвиняли друг друга в трусости, в том, что они не позаботились о детях. Пережившим стресс необходимо было снять нервное напряжение, и они это делали привычным образом: кто–то стал больше пить, кто–то ссориться.
Отсутствие информации сформировало почву для распространения слухов, причем самых невероятных. Например, был слух, что на нас испытывают какое–то новейшее тектоническое оружие. Каждый, передавая соседу информацию о происходящем, невольно преувеличивал масштаб события. В слухах сила землетрясения в Новосибирске возросла до 8–10 баллов.
Механизм распространения слухов очевиден: мы все хотим быть героями, участниками значимых событий. Кроме того, в каждом из нас сидят воспоминания детства о том удовольствии, которое мы получали, пугая друг друга. Эти воспоминания накладываются на возрастной регресс нашей психики. Такое усиление трагизма при передаче информации происходит подсознательно, и в результате возникает атмосфера серьезного события, произошедшего с нами.
Последующие действия властей лишь усугубили ситуацию. В субботу было передано сообщение об ожидаемых толчках, и люди провели на улице весь вечер. Но ничего не произошло. Это подорвало веру в СМИ и власти, потому что на уровне обыденного сознания у людей была надежда, что если нам предлагают выйти на улицу, то землетрясение можно предсказать. А тут выяснилось, что нельзя.
Повезло тем, кто безмятежно проспал всю ночь и выспался. К счастью, таких было большинство. Те, кто не мог уснуть, во время повторного толчка в два часа ночи вынуждены были сами решать, что им делать. Они подходили к дверям и слушали, а не бегут ли соседи.
В воскресенье утром события ночи вылились в красочные рассказы. Те, кто не спал, рассказывали выспавшимся, как у них тряслись стены, ходила ходуном мебель и падали горшки с цветами. Каждому было важно рассказать, что с ним происходило, узнать, как другие пережили это событие. Все говорили только о землетрясении. В процессе общения началось расслоение людей на спокойных и панически настроенных. Более спокойные рассказывали о пережитом с юмором, старались друг друга поддержать. Люди тревожные лишь усиливали тревожный настрой, пугали друг друга и совершенно бессознательно сплачивались в группы по настроению.
В воскресенье появилась четкая и внятная информация от архитекторов о том, что мы находимся в зоне, где возможны землетрясения максимум до шести баллов, и что все наши дома построены с учетом такого уровня сейсмичности. Люди спокойные восприняли эту информацию как подтверждение того, что нам разрушение зданий не угрожает. Панически настроенные горожане поняли это так, что в Новосибирске здания построены без учета возможных землетрясений, как попало, и обязательно развалятся.
К вечеру воскресенья расслоение на спокойных и панически настроенных стало очевидным. У людей рационально мыслящих сформировался механизм психической защиты от проявлений паники. Этому способствует, во–первых, юмор, а во–вторых, рациональное знание о происходящем. То есть люди понимают, что происходит, чего окружающие боятся и как надо себя вести в подобной ситуации.
К понедельнику горожане начали успокаиваться, но тут СМИ непроизвольно подогрели эмоции у панически настроенной части общества. По телевидению активно пошла информация о случившемся землетрясении на Алтае. То, что реально пережил Новосибирск, — лишь слабенькое эхо алтайского землетрясения. Однако панически настроенные горожане события в Кош–Агаче перенесли на себя. Сказались и возможности телевидения, создающего эффект присутствия, что усилило панические настроения. В этой ситуации было очень важно дать грамотный комментарий — разъяснить горожанам, что мы находимся далеко от Алтая, что у нас мощная гранитная плита и что подобные толчки не таят опасности для нас. Однако знаковые фигуры (политики, люди, наделенные властью) комментировали события без учета психических особенностей панически настроенных граждан.
Когда в среду тряхнуло в третий раз, то рационально мыслящие люди восприняли эти толчки абсолютно спокойно. Люди, склонные к панике, расценили этот толчок как своеобразное подтверждение того, что Армагеддон настал. К тому времени уже появились гадатели и предсказатели, они заняли нишу потерявших доверие СМИ. Беззаветно верящие псевдопророкам только и ждали, когда же наконец сбудется то, чего они все ждут, поскольку для мистически мыслящих людей их опасения и есть правда.
После слабенького утреннего толчка к обеду тряхнуло уже основательно. Но это были не реальные колебания земли, а колебания психического настроя: люди стали звонить друг другу, покидать рабочие места, эвакуировать учреждения, появилась масса ложных интернет–сообщений. То есть психическое напряжение, накопленное за эти дни у панически настроенных людей, нашло свое разрешение в иррациональных и девиантных формах поведения. В среду же был отмечен пик обращений граждан к психотерапевтам с жалобами на психосоматические состояния.
Эти события подтвердили один очень важный факт: Новосибирск, как любой большой город, болеет присущей им болезнью — это невроз большого города. Его можно охарактеризовать как страх человека перед местом своего обитания. Если раньше этот страх проявлялся не явно, то теперь он уже живет в общественном сознании горожан. Многих также беспокоит опасность возникновения паники, то есть боязнь толпы. То, что происходило в среду минувшей недели, можно охарактеризовать как массовую истерию. Панически настроенная часть общества вновь выплеснулась на улицу, люди часами сидели около домов, подогревая себя слухами и домыслами, и вполне можно было ожидать возникновения эффекта толпы — неуправляемой массы людей.
Но последовали грамотные комментарии специалистов, по телевидению выступили психологи. Были даны четкие разъяснения от представителей властных структур. Спокойствие позитивно настроенной части общества также благотворно повлияло на людей, панически настроенных. Горожане стали успокаиваться, обсуждать произошедшее и, главное, анализировать свое поведение. Люди стали понимать, что наиболее качественную помощь они получают в своих же семьях. Среда и четверг — это дни сплочения семьи. Потому что землетрясение — враг внешний, непонятный и непредсказуемый. А людей ничто так хорошо не объединяет, как наличие внешнего врага. В четверг уже панически настроенная часть общества стала расщепляться, ее опасения себя исчерпали.
Можно назвать позитивные результаты пережитых страхов. Главное — новосибирцы получили хорошую прививку от страха, но пережили это не легко. Можно сказать, что люди сейчас натренированы к подобным событиям. В обществе стал преобладать рациональный подход, сплотились семьи. Возник своего рода прецедент, и это, возможно, побудит властные структуры задуматься о создании системы экстренного оповещения, о том, как оперативно и грамотно информировать людей.
В то же время негативные последствия коллективной фобической невростенизации уже пожинают психологи и психотерапевты. Количество обращений граждан к специалистам остается высоким. Люди жалуются на плохое самочувствие, головные боли, бессонницу и т. д. Стрессовые состояния вызвали обострение хронических заболеваний. В этой ситуации родственникам нужно проявить максимум чуткости к членам семьи, которые переживали события минувшей недели чрезмерно эмоционально. Тем, кто ощутил в эти дни сильный стресс и чувствует ухудшение общего состояния, безусловно, нужно обратиться к специалисту–психологу, потому что последствия психологической травмы могут сказываться и в дальнейшем.

Записал Юрий ГОЛИКОВ