— Константин Аркадьевич, Гольдони — родной драматург театра «Сатирикон»?
— Гольдони — гениальный драматург, который иногда писал пьесы левой ногой. Соревновался с Гоцци, ревновал к нему, что дало толчок безумному количеству пьес и у того, и у другого. Роль в этой пьесе — подарок для любого взрослого артиста. Синьор Тодеро — это такой домашний Сталин, осуществляющий тоталитарный режим в масштабе одной семьи. Хорошая роль вычисляется не по тому, красавец ли герой, любовник ли, хороший или плохой человек, а совсем по другим канонам. Отрицательную роль играть полезнее, так как это оздоровительный акт. Проникая в глубь материала, достаешь эту скверну из себя, дальше удаляешься от такого в жизни, начинаешь двигаться в противоположном направлении.
Я хотел, чтобы такой спектакль поставил именно Роберт Стуруа. Мы встретились с ним на фестивале в Торонто и выяснили, что в Венеции живем на одной улице. Ни один европейский город не производил на меня такого художественного впечатления, как Венеция. И мы решили поставить венецианскую пьесу. Ею и стал «Синьор Тодеро». Мне нравится деловое отношение Стуруа к работе — без сантиментов и экзальтации. Это прагматизм с долей цинизма: «Можно заказать мне спектакль по любой пьесе, и я сделаю». Сделал он то, чего в пьесе нет, получился спектакль на слова Гольдони. У драматурга — дежурный конец. У Стуруа — многомерность пространства. Он вывернул жанр наизнанку. А это подвластно только мастеру.
— Что бы делал режиссер без мастерства артиста...
— Роберт Стуруа все мне показал. Я ничего не придумывал сам. Я не верю в мастерское освоение ролей. Тот актер лучше, кто точнее выполнит волю режиссера, то есть тот, кто подчинен командиру. Ведь и Рихтер — гениальный исполнитель, который играет по нотам, предложенным автором. Актер — исполнительская профессия. Жутко несовременно брать на себя иные функции.
Режиссер Лена Невежина в два раза младше меня, но я слушаю ее, как кролик удава. Если ты не загрязнишься в работе, не вываляешься в пыли, не превратишься в голого барахтающегося щенка, то не получится ничего! У актера обязательно должен быть акт ученичества. Только тогда он развивается.
— Не каждый артист так считает. Чтобы так думать, надо быть очень требовательным к себе человеком.
— Я очень неуверенный в себе человек. Неверие в себя — главная тема моей жизни. Вся моя профессия — это попытка стать лучше, поверить в себя. Ну что такое комплименты? Это когда гладят по коже, а у тебя куча переломов. Слова любви нужны, но разве они спасут от бездарного критика? Он походя роняет дегтевое словечко, но только оно и запоминается. От актера только эта статья и остается — ведь как еще сохранить то, что он сыграл? Это же рисунки дымом. Я бы проводил критиков через клятву Гиппократа, чтобы они не делали здоровых людей инвалидами.

Яна КОЛЕСИНСКАЯ