Германия большая и маленькая


Уже много лет Германия — основной торговый партнер России на Западе. И главный заимодавец, причем снисходительный, много лет соглашавшийся на отсрочку выплат процентов по советским долгам. В Германию выехало рекордное число советских граждан — больше, чем в Израиль или в США. Ехать туристом в Германию очень даже стоит — это не менее примечательное государство, чем Франция, Италия, Испания или Англия: там десятки и сотни городов, которые стоит посетить, там великолепные ландшафты, превосходные дороги и хорошие вина. Правда, море прохладное, но немецкий климат ничуть не хуже британского, голландского или шведско–датско–норвежского.

В немецкое забугорье

До Германии можно ехать из Новосибирска хоть автобусом — если вы собрались из России навсегда и обременены центнерами барахла. Что касается туристических маршрутов, то их, к сожалению, не особенно много и они, как правило, охватывают около десятка самых известных крупных городов и продолжаются неделю. Более продолжительные вояжи, увы, почти отсутствуют. Если путешествовать самолетом из Москвы, то в тысячу евро за неделю не всегда и уложишься. Но московская фирма DSBW для своих клиентов, предпочитающих недорогие автобусные туры, которые начинаются из Бреста, приготовила особенный вояж — он длится десять дней (если считать чистое время в Германии) и охватывает полтора десятка городов, городков и примечательных мест. Те, кто про фирму слышал впервые, доплачивали (в пределах сотни евро) и тогда могли тоже считать себя привилегированными людьми. Программа путешествия внушает уважение и идеальна для тех, кто уже успел повидать что–нибудь немецкое. Нося гордое название «По следам саксонских и баварских герцогов, курфюрстов и королей», тур захватывает только четыре крупных города (Дрезден, Нюрнберг, Мюнхен и Лейпциг), зато много маленьких, но обычно не менее интересных (Баутцен, Майсен, Ротенбург–на–Таубере, Байройт, Кобург, Вернигероде, Кведлинбург, Ноумбург, Альтенбург).
Всякий матерый турист смело скажет, что нет такого тура, в котором было бы все гладко и замечательно. Экскурсионный тур, в отличие от пляжного, предполагает особое обслуживание и внимание к путешественнику, показ всяких достопримечательностей, обилие переездов и смену гостиниц, нередко с колоссальными различиями в условиях проживания. В буквальном смысле вы чувствуете себя то князем (отличный отель, где все путем и даже у капризных москвичек нет намека на претензии), то в буквальном смысле грязью (едва теплая вода, скрипучие полы, какой–нибудь гадостный и присущий именно данной гостинице запашок, шум, завтрак плантационного раба–стахановца, а нередко — все это вместе взятое). Такие возможные неприятности недорогого зарубежного туризма тоже входят в пониженную стоимость путевки.
Откатав за пятилетку произвольную программу по пятнадцати странам, я ни разу еще не встречал сопровождающего группы, владеющего нормальным русским литературным языком. С точки зрения турфирм, основные критерии для этой профессии — знание пары языков и умение ориентироваться за границей, решая неизбежно возникающие проблемы в связи с переполненными гостиницами, пробками, закрытыми в данный момент музеями и ротозеями, потерявшими паспорт или оставившими багаж невесть в какой стране. Умение говорить внятно, без меканья и при четко понимаемом смысле сказанного в набор профессиональных качеств не входит. Наш сопровождающий считал себя большим эрудитом — в целях легкой саморекламы крутил пленку со «Слабым звеном», где дошел аж до финала. Если бы он еще умел читать, цены бы ему (знатоку трех языков) не было. Когда в автобусе этот дипломированный гуманитарий, запинаясь на каждой фразе и не выговаривая трудных слов (вроде «землепользователь»), начинал зачитывать с листа очередной чей–то текст про страну пребывания, народ потихоньку выпадал в осадок, растекался по креслам и постепенно забывался тяжелым сном.

Дрезден

От Дрездена после кошмарного налета союзников весной 45–го в течение ряда лет оставалось очень немногое. К счастью, знаменитые полотна великой галереи были спрятаны в шахтах и не успели там сгнить до прихода советских войск. Бледноватый колорит «Сикстинской мадонны» многих разочаровал. Но все же галерея чрезвычайно хороша — небольшая, но подбор картин исключительный. А рядом какой музей средневекового оружия и доспехов! В него, кстати, можно пройти по билету для картинной галереи. Доспехи выстроились сотнями, причем некоторые образцы украсили «чучела» рыцарей, устремленных вперед на своих верных конях с копьями наперевес: дрожи, враг! Копья, между прочим, толщиной в руку — кажется, что их возможно переломить только вместе с хребтом соперника. Здесь же масса детских доспехов, породивших потом легенду о крайней телесной скудости средневековых дворян, — на самом деле подростки князья и герцоги имели право на личные железки, а у самых богатых даже семилетние детишки уже щеголяли в ладных стальных костюмчиках. Некоторые военные цацки были украшены солидными драгоценными камнями, а уж позолоту и не считаю. Конские доспехи тоже были хороши, хотя украшались не так щедро.
Восточные немцы ограничились тем, что восстановили дворцовый комплекс в центре, что называется Цвингер, а остальные развалины полностью снесли и застроили по новой в экономичном советском духе — чем–то скучно–панельным. Громадина Фрауэнкирхе полвека была памятником ужасам войны: главную кирху города, посвященную Богоматери, чудом не задели бомбы, но общий пожар захватил и ее — внутренние колонны из песчаника потеряли от огня прочность и рассыпались. Колоссальный купол ухнул вниз, остались только высоченные стены обезглавленного храма. Теперь церковь восстанавливают, и рисунок купола уже угадывается. Через два–три года Фрауэнкирхе воспрянет, и мрачноватый восстановленный, но тем не менее сильно закопченный центр Дрездена, осененный красивым куполом, станет другим.
В центре Дрездена весело и достойно стояли специфического вида восточногерманские автолошадки, известные как «трабанты». Что есть «трабант»? Это песня, последняя и полностью допетая песня хонеккеровского автопрома. «Трабант» — что–то вроде нашего «москвича», только пластмассового и тарахтящего, как «запорожец». Для немцев, которые все раскатывают на приличнейших тачках (хотя и говорят, что в Москве «мерседесов» больше, чем где–либо, но и в Дойчланде этих благородных особей полно повсюду, а шикарных спортивных двухместных и полноразмерных кабриолетов так стопроцентно больше), сейчас модно взять захлебывающуюся керосинку с четким синим выхлопом и прокатиться по городу — так сказать, «остальгия» по первому государству рабочих и крестьян на немецкой земле. Различия между востоком и западом выравниваются — дороги диво как похорошели, магазины — то же самое, а вот промышленность далеко еще не поднялась. Но отели в восточной части Германии зачастую лучше, чем в западной: они построены только что, и если на стенке нарисованы четыре звезды, то это значит, что все там будет хорошо, а на завтрак обломятся и горячие колбаски, и котлетки, и фрукты, и многое прочее. А с тремя звездами могут быть проблемы — в одном из таких отелей даже мыла не дали (прямо нонсенс какой–то, как выразился бы обожаемый в Германии Горби).

Шедевры Саксонии

В нескольких десятках километров от Дрездена извивы Эльбы оказываются в царстве абсолютной красоты: компактный скальный массив, известный как гора Бастай, совсем не даром прозвали Саксонской Швейцарией. Высоченные крутые скалы, на которые завозят автобусом и с которых открывается чудный вид на Эльбу и равнинные окрестности — прекрасный подарок тем, кто в зарубежных путешествиях обожает разбавить виды дворцов, замков и античных развалин великолепием природных ландшафтов. Закатное солнце щедро заливало горы чистым золотом, заставляя стремительно опустошать кассеты с пленкой. Туристы искренне ругали составителей маршрута, которые предусмотрели перед тем посещение мощного замка Кениг-штайн, который строился и перестраивался на протяжении чуть ли не семи столетий. Он, конечно, производит впечатление имперской мощи, особенно снаружи, когда прямо из скалы вырастают циклопические стены, но внутренний осмотр — вещь совершенно необязательная. Наверху громадной крепости вы увидите какой–то хоздвор с непрезентабельными домиками, выставку довольно скромных пушек, макет служебного помещения с сундуком, где лежит крепостная казна, — словом, развлечение для подростков. А три четверти туристов в таких вот экскурсионных турах — это женщины, к пушечкам равнодушные, но неравнодушные к тому, что из–за груды старого военного железа вылетел час, который можно было дополнительно провести на совершенно сказочной горе. Некоторым утешением послужило то, что один из наших туристов опознал в замке именно ту крепость, из которой в фильме про Ломоносова удирал главный герой.
Чем поражает любая европейская страна, так это обилием самых разнообразных замков — полезное с точки зрения истории культуры наследие феодальной раздробленности, когда всякий уважающий себя собственник строил себе приличный замок–крепость, нередко выбирая для этой цели высокие холмы, обрывистые скалы или острова посреди озера. Германия — не исключение. Один из интереснейших саксонских королевских замков — знаменитый Морицбург, возведенный на специально насыпанном островочке посреди озера. Ему более четырех столетий, и он хранит память о своем самом знаменитом владельце — саксонском курфюрсте Августе Сильном, союзнике Петра Великого. Внутреннее его убранство довольно скромное и нуждающееся в реставрации, но зато внешний вид яркой и оригинальной, с архитектурной точки зрения, постройки выше всяких похвал.
Автобус в Германии может разгоняться до 100 км/час, но только местный. Если вы приезжие, то быстрее 80 км ехать не удастся. Внешней чистотой Германия не поразила, мойка мостовых с мылом — перегиб и мифология. Окурки валяются повсюду, а бесплатные туалеты (их меньшинство, но в крупных населенных пунктах отыскать можно) благоухают на родимый манер, хотя и не так крепко. Если горит красный свет, а машин нет — что обычно, — немцы густо идут вперед. А мы дисциплинированно стоим, потому что знаем: сигнал к атаке мостовой — три зеленых свистка...

Путешествие по Саксонии не исчерпывалось Дрезденом и ближайшими его окрестностями. После обозрения непередаваемых красот «саксонской Швейцарии» под Дрезденом нашу группу везут в небольшой, но очаровательный славный Мейсен, где триста лет назад впервые в Европе научились делать фарфор. О том, какое значение в Мейсене придавали этому изящному производству, говорит тот факт, что под фарфоровую фабрику был отдан замечательный позднеготический замок Альбрехтсбург, ныне ставший музеем фарфора.

Отуреченный Нюрнберг

Потом был Нюрнберг — место проведения первого нацистского партсъезда и знаменитого процесса над гитлеровскими бонзами. Угрюмое прошлое Третьего рейха отчетливо тяготеет над этим городом, где возведенный у озера громадный дворец для проведения съездов НСДАП так и стоит заброшенным, потому что никакого применения ему до сих пор не придумали. Недавно, правда, открыли там антифашистский музей, но он занимает лишь малую толику помещений. В Нюрнберге пришлось столкнуться с неприятной гидшей — их подбирают часто из осевших в Германии наших, и это не всегда удачный выбор. Рассказывают они довольно плохо и, думая угодить «руссо туристо», подчас говорят гадости про немцев, людей в массе своей доброжелательных и неплохо относящихся к приезжим. Нюрнбергская гидша особенно запомнилась частым повторением слова «огроменный» и ругательствами в адрес немцев — о самой читающей нации Европы она отзывалась в крайне пошлых выражениях. Нюрнберг — город довольно компактный и интересный; восстановлен он отлично, и за крепостной стеной много всего занимательного и старинного вперемешку с современным. Это еще и очень «турецкий» город, где все вывески продублированы на соответствующем наречии, а турецкие магазинчики и закусочные попадаются на каждом углу.
Цветущий Ротенбург
Славный Ротенбург–на–Таубере по–немецки звучит еще длиннее: Ротенбург об дер Таубер. Разбомбленный достаточно умеренно, ныне он превосходен и везде выглядит просто совершенно. Яркие домики, крепость, кирха — все как у больших, только еще лучше, потому что все под рукой. Тысячелетний город вошел не только в большую историю, но и в историю оперного искусства. Опера «Волшебный напиток» основана на исторически достоверном факте спасения Ротенбурга своим бургомистром Нушем, который в 1631 году умилостивил захвативших город врагов героическим поступком, а именно: выдул в один глоток кружечку местного франконского вина емкостью 3,25 литра. Пораженный этим питейным гением, имперский военачальник Тилли благородно отказался от мысли сровнять проклятый протестантский город с землей.
Ротенбург — место для безмятежных прогулок за крепостной стеной, где все сохранилось со времен средневековья, только выглядит очень чисто и картинно. Есть парк, есть музей кукол и даже музей криминальной средневековой истории с обилием разнообразных пыточных инструментов. Там есть бочка с дыркой для головы, куда сажали пьяниц, разнообразные маски для хулиганов и болтунов, а на почетном месте — пресловутый пояс верности...

Пивной Мюнхен

В Мюнхене было очень забавно видеть в киосках разнообразные иллюстрированные книжки с одинаковой надписью «Монако». Лингвистическая бездарность не позволила сразу понять, что речь идет именно о Мюнхене — городе, основанном кучкой отбившихся от своих монахов. Наш автобус въехал туда вечером последнего дня знаменитого «октоберфеста» — шумного пивного праздника, и в окна можно было видеть группки мюнхенцев в коротких национальных штанах, довольно твердо идущих домой с веселым чувством выпитого пива и выполненного долга.
В суперпивнушке «Хофбройхаус» не меньше страшного шума потрясли столешницы — грубые, темные, изгрызенные временем деревянные доски, которые явно никто не скоблил с тех самых нацистских времен. Под стать доскам была официантка — лошадинообразная немка неопределенного возраста, которая вывалила перед нами кучу больших бубликов. Неопределенный кивок одной из наших дам, не понявшей, о чем речь, она приняла за общее согласие сдобрить пиво мюнхенскими хлебобулочными — где–то по два или три евро за штуку. В результате возник короткий международный инцидент мелкобаварского уровня. Общий звуковой фон соответствовал атмосфере «переговоров»: если бы там взлетал самолет, то его децибельный вклад опознали бы только Паганини или, там, Шостакович. И вот в адском шуме минут пятнадцать «беседовали» в ледяной и недружественной атмосфере наш сопровождающий и труженица германского общепита, настаивавшая на том, чтобы мы непременно уплатили за валявшиеся на салфетках посреди чудовищного стола бублики. Диалог глухих мог продолжаться очень долго, но немецкая настойчивость была побеждена российским упорством и необходимостью для немки продолжать работать и рассовывать бублики в других местах. Изрыгая страшные германские ругательства, официантка, скаля огромные зубы, позорно отступила. А мы дождались от более мирной ее коллеги своего пива со свинячьими ножками и быстренько это добро приговорили. Вскоре после прихода дикий шум перестает давить и воспринимается этаким фоном — как в самолете. Немцы по соседству периодически вскакивали и начинали что–то страшно орать, а те, кто уже не мог прыгать, одобрительно подхватывали очередную народную песню, умильно взирая на скачущего энтузиаста. Такие вспышки активности наблюдались примерно каждые десять минут. Когда пиво кончилось, утомленные ревом, мы покинули легендарную забегаловку. Да, это неплохая экзотика, но зайти туда еще — удовольствие на особенного любителя (таких в нашей группе не сыскалось).
Американские бомбежки очень навредили Мюнхену, имеющему теперь вполне современный облик. В центре помимо дворцовых зданий и шикарной, хотя и не шибко старинной ратуши бросается в глаза огромный памятник баварцам, сгинувшим в русских снегах во время наполеоновского похода 1812 года. Неподалеку знаменитая пинакотека — картинная галерея с таким сильным подбором полотен старых мастеров, что он способен поспорить даже с дрезденским собранием. Очередной странный гид (опять–таки из бывших наших) настойчиво отговаривал от посещения сокровищницы баварских королей — дескать, там холодно, неинтересно и выставлены какие–то сомнительные горшки. Те, кто наперекор «специалисту» все же наведался к королям в гости, были приятно поражены роскошью монарших покоев и соответствующего инвентаря. Гид вскоре смотался по своим делам на весь день, и туристы большей частью остались бродить по центру, предаваясь пошлому шопингу в «военторге» (так наши зовут недорогие и симпатичные универмаги, обозначенные крупными буквами СА) и более дорогих магазинах. Мой «сокамерник» по гостинице с умилением потрясал увесистой и пока еще полной бутылью настоящего французского коньяка «Hennessy» ценой всего–то в 15 евро.
Отметим в скобках, что в Мюнхене помимо русскоязычных гидов живут и адекватные гости из России: в этот удобный мегаполис переселились и Владимир Войнович, и Олег Попов, и Майя Плисецкая...

Людвиг — сумасшедший король

Мюнхен — это Бавария, но ассоциируется не столько с автомобилями «БМВ», сколько с расположенными неподалеку Баварскими Альпами и королевскими замками. А замки эти возникли не в последнюю очередь оттого, что у странного короля Людвига в главных фаворитах ходил не менее странный композитор Рихард Вагнер. Вагнер — распространенный пример глупого гения, надолго скомпрометированный самым гнусным поклонником всех времен и народов — Гитлером. Вагнер ненавидел евреев, легкую музыку и всех, кто не испытывал любви к его собственной. Когда в Вене сгорел театр вместе с сотнями людей, пришедших на оперетту, он ляпнул, что всем поклонникам такой музыки — прямая дорога на тот свет. Но, с другой стороны, Вагнер — самый эффективный из композиторов: из одиннадцати опер хитами стали десять, валькирии разлетелись по свету неудержимо. Таким образом, его КПД — 90%! А возьмите итальянца Верди с его семьюдесятью — едва треть удержалась в репертуаре.
Вагнер нашел себе образцового мецената — такого, о котором мечтает всякий художник. Людвиг Баварский принес в жертву Вагнеру (а пуще — своим дворцам) финансы королевства за много лет. Причем сей монарх был не в силах отличить ни ямба от хорея, ни флейты от контрабаса («Ах, его величество совершенно немузыкален», — меланхолично констатировал Вагнер, получая очередной «транш» на пышную постановку). Людвиг Баварский — олицетворение самодержавных амбиций в век конституций. Ему нужно было столько замков, сколько было у его любимого короля–солнца Луи Каторза. Людвиг построил целых три великих, не считая тех, что поменьше, — и в результате потерял свою Баварию. Прижимистые подданные не стерпели того, что их почти что заложили Ротшильду, — и взбунтовались. Короля объявили психом и сослали во второстепенный замок, где он прожил всего пять дней. Людвиг утонул в озере — там, где и курица выберется, так что причина его стремительной смерти до сих пор остается тайной. Заносчивый монарх мечтал, чтобы после его смерти замки снесли: чернь даже представлять себе не имела права, как жил ее король, не то что лезть в одинокую монаршую опочивальню или в любимый грот. И как раз уже второе столетие они на хозрасчете, принимая ежегодно миллионы посетителей.
Замки — это что–то, к ним законно не зарастает международная тропа. Смешение всех стилей, китч и прелесть — сравнивать не с чем и незачем. Строители Диснейлендов скопировали самый известный — Нойшванштейн (что значит «Новый лебединый утес»), — но только снаружи, поскольку за интерьерами королевских мастеров, способных по многу лет трудиться над резным орехово–мебельным чудом, никому не угнаться. А Лиденхоф внутри покруче Нойшванштейна будет. Там есть такой зал, который изобильно раззолочен, а все остальное место занимают зеркала, сильно увеличивающие общий объем среднего по размерам покоя. Впечатление необыкновенное. А какой искусственный подземный грот отгрохал себе вагнерианец Людвиг! Там места хватит на добрый десяток баров «У Людвига», особенно если осушить озерцо, по которому королька–капризника катали на изящнейшей лодочке.
Великий Лукино Висконти сделал о нем знаменитый фильм, который так и называется — «Людвиг». Несчастный король–романтик боялся женщин, боялся и подозревал всех подряд, отдавая силы и деньги на то, чтобы построить себе мир из сказки, — и, как полагается в
романтической литературе, погиб сразу после исполнения желаний. Но благодаря замкам его нескладная жизнь и поныне интересна миллионам и миллионам.

Русские туристы к середине своего десятидневного путешествия увидели немало саксонско–баварских красот. Погода тоже подсуетилась, хотя и по–своему. Солнце то и дело сменяли дождики и дождищи, потом снова становилось ясно, но после лицезрения шикарных королевских замков баварского короля Людвига нас ждал небывалый погодный сюрприз. Еще несколько дней назад было лето, потом в неположенный срок идиот–циклон наслал осень, а к ночи вдруг наступила зима. Обалдевшие немцы и бесчисленные туристы, находившиеся в эти часы в окрестностях Баварских Альп, оказались под густым снегом, который натуральным образом валил отовсюду, облепляя деревья и превращая их в подобие рождественских елок. Так 5 октября на несколько часов превратилось в 25 декабря. Потом снег растаял, а мы все поняли, что у гор есть свой характер, довольно вредный причем. Вторично в этом пришлось убедиться в городке с чудным именем Вернигероде. Но об этом в своем месте.
Еще до снега нас завезли полюбоваться на роскошную барочную церковь Вискирхе, что неподалеку от королевских замков. Вокруг пустынно, пейзаж радует глаз природными красотами, а на скромном холмике — одинокий храм довольно заурядного внешнего вида. Но внутри такая лепнина, позолота и прочая скульптура, что хочется ахнуть. И хотя знаменитый король–эстет Людвиг Баварский к ее сооружению не имел никакого отношения (церковь куда как постарше будет), но Вискирхе отменно вписывается в ту атмосферу утонченной роскоши, которую романтический Людвиг так тщательно создавал везде, где только мог.
Потом автобус подъезжает к какому–то совершенно ординарному зданию, которое оказывается знаменитым монастырем Андекс на Святой горе. Этот монаший приют существует уже одиннадцатое столетие, причем пяток последних столетий знаменит не только крайней святостью (это давний центр паломничества континентального уровня), но и своим необыкновенным пивом. Отведав священного напитка, туристы вышли на улицу — и оказались под густым снегом. И это был результат вовсе не пива. Забавно, как стремительно отреагировали торговцы на внезапное и кратковременное похолодание — на прилавках магазинов почтенной фирмы «Саламандер» тут же появились последние модели зимних ботинок.

Город Вагнера

Город Байрейт в Верхней Франконии известен всякому поклоннику великого композитора. Он весьма старинный (основан в XII веке) и почтенный, но имя Вагнера заслонило и то, что это бывшая маркграфская резиденция, и то, что в нем есть свой Эрмитаж — чудный и компактный дворцовый комплекс в пригороде, и то, что в нем жил и похоронен такой блестящий музыкант, как Ференц Лист. Получилось, что Байрейт — город имени Вагнера, где тот жил и благоденствовал под монаршим вниманием Людвига Баварского. В 1876 году специально для исполнения вагнеровских опер там торжественно открыли шикарный театр в стиле барокко, ставший одним из заметнейших в Европе, а шесть лет спустя начали проводить ежегодные вагнеровские фестивали. И вот уже как 120 лет они неизменно проводятся, собирая орды меломанов со всего света. В октябре же там достаточно тихо, и даже в прекрасном Эрмитаже с его незабываемым парком и фонтанами довольно мало посетителей.
Вечерком приехали в Кульбах — милый городок, известный своими пивнушками. В самой известной из них было не так шумно, как в мюнхенской, но веселья хватало. Немцы оттягивались достаточно чинно, заказывая разнообразные закуски (с преобладанием свинины и картошки), а попить пива приходили вместе с любимыми домашними животными. Под соседним столом на туристов весело скалилась здоровенная овчарка, не испытывавшая никаких неудобств ни от шумной тесноты и снующих повсюду ног, ни от пивного духа. Видимо, улавливала аромат жареных поросячьих ножек и преданно радовалась за хозяина...
Вообще, немецкая кухня — весьма почтенная. Бундесы умеют жарить мясо и порции готовят типично европейские, то есть очень солидные, рассчитанные на то, чтобы полноценно напитать мужчину в полном расцвете сил. Грибки в качестве гарнира уважаются повсеместно. Корочка на свиной ноге заставляет проглотить язык. Сосиски в отличие от отечественных имеют самый разнообразный вкус. Пиво — тут и говорить нечего: незаметно вливается само. Фруктовые пирожные — отдельная сладкая песня. Вина — более чем неплохие: приятные и дешевые. Бутылка марочного вина может стоить меньше трех евро, притом что литр пива стоит целых два. Была мыслишка увезти домой пятилитровый пивной бочонок, но он стоил неприлично дорого.

Корона Франконии

Кобург — не самый крупный, но зато один из самых значимых городов в германской истории. Заслуженно нося звание «короны Франконии», он славится и одноименной правящей династией, и солиднейшей крепостью на полукилометровой скале, и дворцом Эренбург, что в переводе означает «честность». С кобургскими герцогами не побрезговали породниться английские монархи, отдав знаменитую королеву Викторию за их принца Альберта. Это был счастливый брак: методичный немец превратил английскую резвушку и своевольницу в настоящую царственную особу, осознающую свой монархический долг. Так что в термин «викторианская эпоха», под которым понимается вторая половина XIX века, принесшая Великобритании наибольшее могущество, есть вклад кобургского герцога, память о котором Виктория трогательно превозносила всю свою жизнь.
Кобург выглядит замечательно, выставляя свою древность напоказ: так, в одном из зданий на главной площади с XVI века работает аптека — по сей день. Маленький фонтан еще на сотню лет старше — такие старинные водяные сооружения в Европе наперечет. Если церковь — то в ней проповедовал, обличая продажу католиками индульгенций, сам неистовый Мартин Лютер, если гимназия — то та самая, в которую бегал отец Гете. Дворец, построенный более четырех веков назад, сильно перестроен. На первый взгляд он выглядит довольно скромно и неухоженно: простые стены, скрипучие полы. Но чем дальше в королевские покои, тем они все интереснее и роскошнее. Господствует царственное барокко, гобелены кругом французские, тяжелые люстры над самой головой, за Красным и Обеденным залом следуют Тронный и Зеркальный. Немецкий гид отмочил штуку: вдруг уселся за рояль в одном из второстепенных покоев и сбацал что–то довольно веселое. Дворец с человеческим лицом! И точно, с человеческим: в спальне королевы Виктории (она наведывалась сюда из Англии, имела, так сказать, прописку и, соответственно, законную жилплощадь) гостеприимно открыта дверка в маленький кабинетик–нужничок, очень миленький и отделанный ценными породами дерева. Во дворце, названном в честь честности, все действительно очень честно.
Весте Кобург (крепость на скале) — самое большое укрепление эпохи Священной Римской империи, государства, которое тысячу лет назад объединяло не только германские земли, но и большую часть Центральной и Восточной Европы с северной Италией в придачу. Над входом нависает остриями устрашающего вида защитная решетка, наверху площадка с пушками, на бронзовых стволах которых, оседлав их, можно раскачиваться, как на громоздких качелях. Но главное там внутри: крепость превращена в музей, где много картин Луки Кранаха, попадается сам Дюрер, а художников помельче не перечесть. Но не одними старыми холстами славен музей. Там изобилие орденов (есть и российские), представлены орудия пыток, повсюду сотни изукрашенных и инкрустированных арбалетов, аркебуз, пистолетов и ружей. А доспехов столько, что один зал напоминает склад или примерочную: деревянная решетка поддерживает множество нагрудников разного размера, несколько же полных комплектов (со шлемами и наколенниками) опираются на вертикальные бруски, так что издалека создается впечатление отрядика рыцарей, надетых на палочки. Сильное впечатление производит выставка герцогских карет — не меньше дюжины, в позолоте, всех фасонов и размеров.

Город ведьм и русского Мюнхгаузена

Городок Вернигероде — одно из обаятельнейших мест на земле. Про такие городки говорят, что они кукольные. Домики небольшие, прекрасно отреставрированные, старинные, милые — мочи нет. Красота непомерная целыми улицами. Даже удивительно, как это в Восточной Германии, скуповатой на траты ради старины, сохранили такую прелесть. Хотя тринадцать лет со времен объединения, конечно, отлакировали этот популярный туристический центр (население — 35 тысяч, гостей — два миллиона в год). С приходом капитализма в кое–какие заброшенные дома вдохнули новую жизнь — так, здание XV века стало дорогой гостиницей. Нашим людям этот городок немножко знаком: именно в Вернигероде снимали фильм «Тот самый Мюнхгаузен». И замок, возвышающийся тут же на горе, — тот самый, где чудил знаменитый барон в изображении Олега Янковского. Вернигероде живет в немалой степени за счет ведьм, ведь рядом знаменитая гора Брокен. В тот день в Вернигероде была чудная погода, но в двух часах неторопливой езды по маленькой железной дороге на Брокене бушевали подлинно сатанинские силы. В программе значилась экскурсия на самую «шабашистую» гору в мире, но, ознакомившись с маршрутом следования, туристы приуныли: покидать залитый солнцем город–игрушку, чтобы потратить почти пять часов на одну дорогу, хотелось слабо (да и не совсем дешево это было). Но несколько женщин рискнули. Ведьмовская гора дала им отметиться по полной программе. Брокен взбрыкнул на совесть. На вершине бушевал ветер в половину ураганного, заставляя тут же забиться в ресторанчик, а вокруг плавал сплошной и густейший туман, так что увидеть и саму знаменитую гору, а уж тем более что–нибудь еще по соседству, не было никакой возможности. Пробыв на чертовой вершине нестыдное количество времени, наши дамы были вынуждены поворачивать оглобли, но одна из них успела оформить себе красивый диплом, в котором значилось, что такая–то — настоящая ведьма, что и удостоверяется. А все остальные туристы умиленно гуляли по городку, отоваривались, закусывали и охапками покупали кукольных ведьм разных размеров и возрастов: от сморщенных старушенций на помеле до очаровательных румяных и белокурых созданий, вся чертова сущность которых была запрятана глубоко внутри...

Десятидневная прогулка по маленьким (преимущественно) и некоторым большим городам Восточной и Западной Германии подходила к концу. Позади были горные красоты под Дрезденом и Мюнхеном, чудесные баварские замки и затянутая плотным туманом чертова гора Брокен. Удивить бывалых туристов, выбравших уникальный тур по следам саксонских и баварских герцогов, курфюрстов и королей, было непросто. Но у немцев нашлись для нас сюрпризы и в последние дни.

В поисках Барбароссы

Довольно потешно выглядели поиски затерянного во Франконии мемориала в честь легендарного Фридриха Барбароссы, который около восьми столетий назад немало потрудился над укреплением Священной Римской империи. Примечательный германский король, он не смог принудить повиноваться своей власти североитальянские города, зато в силу большого политического и военного могущества имел некоторое влияние на династическую борьбу раздробленных русских княжеств. Организовав крестовый поход, отважный король–воин Фридрих нелепо утонул на территории современной Турции во время переправы через заурядную речку. У нас имя Барбароссы без особых оснований негативно окрашено памятным названием гитлеровского плана покорения России. А немцы соорудили ему внушительный памятник, который в потемках наш автобус разыскивал довольно долго: в сумерках жизнь немецкая совершенно замирает и увидеть прохожего где–нибудь в пригородном селении — большая удача. Среднепопавшийся окрестный немец обычно знал, что памятник где–то в окрестностях во–о–о–н той горы, но из–за сгустившихся сумерек и петляющей дороги добирались мы до нужной высоты довольно долго. Но раз в программе тура есть памятник, он должен быть предъявлен, а то претензий от бдительных туристов потом не оберешься. К счастью, высокое сооружение было подсвечено, и мимо мы не проехали. Вокруг было безлунно и пустынно, так что наша группа выполнила паломнические функции за всех, кто отсутствовал.

Прелесть фахверка

Все небольшие германские города выделяются так называемым фахверковым стилем. Дома в этом роде можно видеть не только у немцев (они есть и во французском Страсбурге, и в родном городе Шекспира Стратфорде–на–Эйвоне), но именно здесь они наиболее распространены. Удивительно, но в довольно влажном европейском климате сосновые стойки, красивыми узорами расчленяющие стены, спокойно держат тяжесть дома многими столетиями. А ведь фахверковый дом в разрезе (несколько не отреставрированных развалин попались разика два–три) выглядит не весьма серьезно: деревянный каркас, а материал тонких стен — кирпич–полтора, а то и вообще глина с соломой и камнями. Но при надлежащем уходе квазисаманный домик уверенно стоит полтыщи лет и более, а снаружи выглядит вообще совершенно замечательно.
Городишко Кведлинбург, что в Гарце, — самый примечательный в этом отношении. В нем фахверковых домиков, построенных до первой половины XVII века, уцелело аж 1300 штук, то есть в них и поныне живет немалая часть горожан. Что значит вековая бдительность населения, сумевшего предотвратить самое страшное бедствие средневековых городов — опустошительные пожары! В Кведлинбурге гордятся усыпальницей Генриха — первого императора саксонской династии, собором XII столетия и мостовой в одном из тупичков, вымощенной примерно тысячу лет назад. Почтительно удивляет небольшая ратуша, вся увитая плющом — ей восьмое столетие, а городские власти так в ней и заседают. Преемственность! Вдруг из дверей ратуши показывается торжественная свадебная процессия. Мы дружно глазеем, поскольку на обнаженном плече невесты красуется изрядных размеров татуировка. А что — все же не средневековые времена, когда татуировку непременно бы сочли ведьмовским знаком.
Самый массовый турист в Германии — немецкий. Внутригерманский туризм имеет колоссальный оборот, поскольку на приличный обзор тысяч немецких достопримечательностей уйдут отпуска как раз за всю жизнь. В основном ездят западные немцы в некогда закрытую для обозрения Восточную Германию. У восточных немцев зарплата нередко на уровне 500 евро в месяц, и они часто едут на запад, имея билет только в одну сторону. Особенно резво бежит молодежь из маленьких городов, где невозможно найти приличную работу. Много американцев, ну и японцы (обязательно группами, никто далеко не отходит), конечно, повсюду — куда без них? Но и русские тоже повсеместно встречаются — тут играет оркестр из Питера, тут из Риги, тут наш одиночка с саксофоном, еще один, еще — в каждом значительном и даже не очень значительном городе. И в Кведлинбурге тоже. Уличные музыканты иных наций практически не попадались — наверное, конкуренции с нашими не выдерживают.

Нечеловеческое лицо Лейпцига

Кажется, что страшен Лейпциг в любую погоду. Конечно, это мнение несправедливое, но винить за него нужно тех, кто недрогнувшей рукой поставил огромный вечерний Лейпциг в программу приятного тура, сосредоточенного на небольших городах Саксонии и Баварии. Город, где весело блудил юный Гете, а Бах потел в гаммах, при социализме славился не только большим университетом, но и тем, что стал центром тяжелой и прочей промышленности. После объединения она по причине оскала капитализма гикнулась со свистом. Заводы даже под гаражи никто не разбирает — внушительные здания стоят покинутые и дико видеть в центре Германии вереницы обшарпанных фасадов и грязные оконные проемы с массой разбитых стекол. На улицах пусто (но довольно мусорно), дома до поросячьего визга похожи на родимые и только к центру становится веселей. В центре Лейпцига почти хорошо: тут памятник, здесь иллюминированная площадь... Избалованным тысячелетними городками туристам предлагается на полном серьезе любоваться огромным новеньким торговым центром; они плюются и любуются, потому что больше делать в центре Лейпцига вечером, когда все магазины уже закрыты, абсолютно нечего (европейцы, кстати, здорово завидуют нашим либеральным порядкам, когда найти открытый магазин поздно вечером или ночью нет проблем; в той же Германии трудовое законодательство отличается крайней свирепостью, так что после восьми вечера в будни все напрочь закрывается, а в выходные ситуация и того страшнее).
Настроение окончательно портит созерцание чудовищного памятника Битве народов, что была под Лейпцигом и принесла Наполеону страшное поражение. Над озерком–бассейном нависает громадная черная пирамида — предельное воплощение тупой имперскости. Еще бы чуть–чуть хуже — и можно показывать. За деньги. Зато самый высокий памятник в Европе. Потрясенные соавтобусники замедленными движениями расчехляли свои фотоаппараты, не сразу решаясь запечатлеть на пленке образчик тевтонского искусства. А вот железнодорожный вокзал хорош — очень современный, страсть какой просторный и ладный.
Лейпциг запомнился очередной странной гидшей. Мы ее дружно подозревали в намерении разводить красную пропаганду: она, бедненькая, упирала на то, что после «переворота» (ее термин для объединения Германии) многое закрылось, разрушается и заброшено. И неизменно в конце фразы следовали слова: «к сожалению». А мы дружно сожалели, что сейчас торчим здесь, а не где–нибудь в маленьком и уютном городке, где так приятно просто побродить и поглазеть.

Живые лица Наумбурга

Но маленькие города, к счастью, еще не закончились. После Лейпцига нас ждал приятный Наумбург. Опять законная тысяча лет бурной истории, бережное восстановление разрушенного в войну и спокойная атмосфера почтенного города на излете туристического сезона. Наумбург славен своим собором Петра и Павла, где неизвестный гений тринадцатого века оставил чудесные изваяния коронованных и просто примечательных особ. Для тогдашнего искусства свойственны условность, статичность и отсутствие портретного сходства. А наумбургские скульптуры словно бы изваяны в наше время, и запечатленные на них знатные персоны средних веков выглядят современниками.
Здешний постоялый двор помнит прусских королей, Наполеона и Гете, на небольших ярко раскрашенных домиках — золоченые гербы и внушающие почтение даты постройки. Рыночная площадь непривычно велика для средневекового города — она под стать скорее сибирским масштабам. Новый пункт — новый русскоязычный гид (на сей раз это была приезжая из Донецка, сразу выдавшая себя характерным украинским «г»).
После немолодого Наумбурга следовал Альтенбург (в переводе — «старый город») — еще одна тысяча лет немецкой истории, еще один нерядовой замок, еще одна примечательная кирха, новая россыпь замысловатых улочек и непременная торговая площадь, ибо в каждом городе есть своя Марк–плац, а в самых заносчивых — еще и не одна. В Альтенбурге жили императоры и папы, Лютер и Бах, Кранах, а поклонников азартных игр удивит фонтан с уникальным памятником игре в скат — в виде дерущихся картежников. Последний пункт — Бауцен, что под Дрезденом, центр культурно–национальной автономии славян–лужичан. Туда приехали уже в темноте, а уезжали рано утром, но было очевидно, что в этом обильном старинными башнями городе на реке Шпрее из славянского — только вывески.
Кончилась интереснейшая поездка и вовсе хорошо. Пункт возврата налога на добавленную стоимость, от которого избавлены все нежители стран Европейского союза, оставил приятное впечатление. Возможность вернуть 8% от стоимости немецких покупок — не самая плохая возможность. Пока автобус стоял на германо–польской границе и немцы проверяли, не остался ли кто в их государстве, прекрасные полячки изучили магазинные чеки и, не требуя предъявить покупки (что случается), вернули вожделенные евро, избавив туристов от тягот европейского НДС.
А вернувшись домой, увидел в книжном магазине последний роман Умберто Эко «Баудолино», где одним из главных героев оказался тот самый император Фридрих Барбаросса, поиски памятника которому были столь забавны и памятны. И читать прекрасное сочинение итальянского эрудита, в котором Барбаросса был очеловечен буквально до осязания, оказалось отменно приятным занятием.

Алексей ТЕПЛЯКОВ

Версия для печати
Отправить по e-mail
Обсудить в форуме NNEWS.ru






ab579876

технический портал :: схемы :: программы :: технический форум :: техническая библиотека

Rambler's Top100 По всем вопросам, связанным с функционированием сервера, пишите администратору
© 2001-2006, «Новости в Новосибирске», Все права защищены.