— Валерий Викторович, о том, что вы будете главным режиссером, заговорили задолго до того, как вы подписали контракт.
— Моей реакцией на приглашение директора театра «Красный факел» было: почему я должен ехать в Новосибирск? У меня и в Петербурге хватает работы. Но Александр Прокопьевич Кулябин приехал для личного знакомства, и у меня возникло ощущение, что мы с ним сходимся по существенным моментам в понимании театра. Знакомство с «Красным факелом» я начал с Интернета — такие материалы прочитал, которые любого могли отпугнуть! Журналисты любят драматизировать ситуацию. Но прежде, чем вести разговоры о должности главрежа, я должен был поставить в «Красном факеле» спектакль, который бы не разочаровал актеров и зрителей, — мне нужен был не провал и не скромный успех. И вот на премьере спектакля «Амадеус» зрители стоя приветствуют артистов. 21 апреля, после третьего спектакля, я предложил Александру Прокопьевичу поднять рюмочку за наш театр. Вы бы видели его лицо в тот момент! Ведь до этого не было ничего решено, все разговоры велись, как говорится, в пользу бедных. Не хочу выставлять себя триумфатором, просто у меня должно было быть право на должность главного режиссера.
— Но ведь работа над «Амадеусом» еще не закончена? Спектакль нельзя назвать завершенным?
— Спектакль был сыгран четыре раза, и лишь после четвертого спектакля я сказал исполнителю роли Моцарта Максиму Битюкову, что в первом акте мне захотелось выскочить на сцену и расцеловать его. Это был совсем иной уровень, чем на первых трех. Но во втором акте, увы, я увидел прежнего Максима, который еще страшно нервничает, который еще недостаточно уверен в своей роли. Вообще, настоящие театралы приходят на сдачу затем, чтобы потом посмотреть десятый спектакль и увидеть, каким он стал. Ведь сдача спектакля — это как рождение ребенка, процесс мучительный. До того как ребенок встанет на ножки, пройдет определенный срок. На Западе — в Америке — это понимают. Там на первые десять спектаклей, пока идет обкатка, билеты стоят дешевле. У нас другая система, и не нам ее менять. Ведь не может театр на две недели отменить репертуарные спектакли и заниматься только премьерой. Лишь за те последние пять дней, которые выделил нам Александр Прокопьевич, что–то стало по–настоящему вырисовываться. Работа продолжается. Вот, кстати, сейчас, после разговора с вами, мы встречаемся с Владимиром Евгеньевичем Лемешонком — исполнителем роли Сальери, — чтобы сделать сокращения в тексте.
— Я приходила на репетиции и видела, как хорошо вы с актерами сработались.
— Даже после премьеры я вижу настороженные глаза актеров! Они оценивают нового главного режиссера по многим пунктам. И, наверное, больше думают не о том, каким будет театр, а о том, какое место они займут в нем. Есть много примеров, когда актеру слаще работать в среднем театре, но играть главные роли. Но не бывает пьес, где все роли — главные! В «Амадеусе» — две главные роли, остальные — второго плана и массовка. Самочувствие актеров в этих трех категориях абсолютно разное. Я много раз извинялся перед актерами за маленькие роли. В западном театре есть для этого статисты, для которых счастье — просто выйти на сцену. А у нас в массовке заняты актеры, играющие главные роли в других спектаклях. Моим призывом к ним было пережить это ради общего дела.
Но, как это ни парадоксально, ставить первый спектакль всегда легче. А дальше приходится доказывать, что успех был неслучаен. Хотя, знаете, мои лучшие спектакли рождались в экстремальных ситуациях. Когда хотелось застрелиться, а не работать.
— Какие задачи вы перед собой ставите? Какой театр хотите построить? Что именно хотите изменить?
— Не буду говорить что именно — тогда придется обсуждать работы моих предшественников, а это некорректно. Моя полемика с ними будет заключаться в том, что я поставлю. Но очевидно, что «Красный факел» утратил присущие ему лидерские позиции в городе. Мы–то знаем, каким может быть театр: на Таганке, в БДТ, «Современнике», театре Райкина каждая премьера, даже спорная, становится событием. Вот к какому театру и мы должны стремиться. И если в Новосибирске будет два, три, четыре театра, перехватывающих друг у друга желтую майку лидера, — на здоровье.
Мне интересен не просто психологический театр, а остропсихологический, неожиданно психологический, парадоксально психологический. Когда из актера можно достать совершенно невероятные вещи! Но все должно быть оправданным, без натурализма и дешевого эпатажа. Я за яркую форму при наполненном содержании.
— Вы продолжаете сотрудничать с гамбургским театром «Ernst Deutsch Theatеr»?
— После трех поставленных там спектаклей мне предложили должность главного режиссера. Я сразу сказал, что переезжаю только на время. Это оказалось далеко не так интересно с финансовой точки зрения. А сын за два года стал плохо говорить по–русски. Жена была счастлива, когда мы возвращались в Россию.
Сотрудничество продолжается, но от многих проектов мне пришлось отказаться. У меня весьма жесткие условия контракта с «Красным факелом»: я должен ставить два спектакля в год, присутствовать на всех премьерах. Жить я буду в Новосибирске, но придется просить у директора командировки — «отпрашиваться» на побывку к семье...

Яна КОЛЕСИНСКАЯ