Товарищ Сталин, вы большой учёный...

В этом году исполняется 50 лет со дня смерти Иосифа Сталина, человека, имя которого остается до сих пор у всех на устах, а портреты можно будет увидеть и 1 мая, и 9 мая во время демонстраций на главных площадях российских городов.

Как появилась экономика «сталинского социализма»

Попытки объяснить возникновение экономики государственного социализма в России многообразны. Но наиболее распространенный мотив публикаций сводился к тому, что «сталинский социализм» был построен исключительно с помощью насилия, зиждился на насилии и практически не имел социальной базы. Такого рода объяснения — сильное упрощение. Да и личностными качествами «вождя» очень трудно объяснить, каким образом эта модель сохранялась почти нетронутой еще 40 лет после смерти Сталина. Тут нужен иной — политико–экономический и институциональный — взгляд в историю. И прежде всего стоит взглянуть на социально–классовую структуру советского общества середины 20–х годов XX века.
Главной причиной возникновения и длительного существования сталинской модели государственного социализма является крестьянский характер населения республики, в которой осуществлялась пролетарская власть.
Я ни в коем случае не пытаюсь обвинить крестьянство в сталинских деформациях российской экономики. Я только хочу напомнить, что к началу сталинских преобразований крестьяне составляли 80% населения.
Крестьянство никогда в истории не было однородной массой. Приведем статистику социального расслоения русской деревни накануне периода индустриализации. Более трети деревенского населения — это бедняки, ведущие хозяйство по преимуществу с отрицательным воспроизводством, и сельские пролетарии–батраки, вовсе безземельные. Эти люди весьма восприимчивы к идее благосостояния за чужой счет и готовы достичь его ценой недолгой, но решительной борьбы, ценой мгновенного напряжения сил, политической атаки на богачей, к которым они приписывают и просто «справных» середняков.
На другом полюсе социального спектра деревни мы видим действительного богача, капиталиста, «кулака». «Кулака» новой, нэповской генерации (старых–то уже расстреляли в 1919 году), возникшего в результате дифференциации мелкотоварного хозяйства под воздействием стихийных рыночных сил. Если считать в «штуках», то их в деревне немного, всего около 4% хозяйств. Но экономическая сила их, рассмотренная «по капиталу», несравненно большая. Они осуществляют расширенное воспроизводство. Эти люди удачливы в хозяйствовании и рыночной борьбе, им нежелательно вмешательство властей в рыночную игру. Для них бедняк — неудачник и лентяй, который сам виноват в собственных несчастьях.
И, наконец, основная масса российских крестьян — середняки, составлявшие в 1924 году более 61% хозяйств. Середняки — самая массовая, но и самая нестабильная часть крестьянства. Осуществляя простое воспроизводство, середняк хочет, но не может разбогатеть и страшно боится пролетаризации. Он мечется между ультрареволюционностью бедняка и основательностью хозяйственного богатея. Середняк может блокироваться с бедняком в борьбе с кулаком, монополизировавшим местный рынок. Но он может блокироваться и с кулаком против притязаний бедняков, сельских пролетариев и деревенских люмпенов. Его перспективы туманны и неопределенны. Страх перед будущим, неустойчивость социально–экономических и классовых позиций толкают его к поиску «сильной руки», «крепкой власти», «вождя», особенно такого, который обещает, что не позволит ему разориться, поможет в случае крайней опасности, защитит от несправедливых притязаний и кулака, и бедняка. Этот крестьянин пойдет за тем «вождем», который, похоже, уверен в своей правоте, не робеет, «успешно» побеждает, а потом и уничтожает одного за другим своих противников слева и справа. Он не угрожает экспроприацией земли, как троцкистские сторонники «первоначального социалистического накопления». Он предлагает всего лишь кооперировать крестьян. Он не поддерживает кулаков, как бухаринцы. Напротив, он хочет уничтожить кулаков как класс.
Если сегодня ученым не всегда удается разобраться во всех перипетиях идейно–политической борьбы конца 20–х — начала 30–х годов прошлого века, то крестьянину тех лет это было трудно сделать вдвойне. Ведь все крупные деятели большевистской партии выступали «за народ» и «за социализм», но один из них всегда как–то оказывался «правильным» борцом за справедливость, а другие сходили со сцены с клеймом врагов. Этот–то внешний политический результат и сбивал с толку основную часть населения страны — среднее крестьянство. И хотя неизвестно, куда он приведет, но ему, «вождю», хотелось вверить свою судьбу, а вместе с ней и заботу о стабильности государства и народного хозяйства.

Социальная база сталинизма

Шестидесятилетнее господство сталинизма без социальной базы — это теоретический абсурд. Сталинизм опирался на двоякого рода социальные силы.
Левая антибуржуазная и антикулацкая демагогия привлекала бедняцкую часть деревни и люмпенпролетарские слои.
Среднее крестьянство в своей основной массе надеялось на «вождя», как раньше надеялось на царя, надеялось, что он поможет им отбиться от крайностей внутридеревенской борьбы. К тому же Сталин обещает вроде бы неплохие перспективы: жить артелью, чуть ли не общиной, хозяйствовать самостоятельно, выполняя лишь определенные налоговые обязательства перед государством. Государство обещает помощь в виде машинно–тракторных станций, семян, агротехнического и зооветеринарного обслуживания, кредитов. Бедняки войдут в колхоз и не будут больше враждовать, кулаков экспроприируют и вышлют — чем не жизнь!
Перспективы были радужными: всем хотелось жить без борьбы, под заботливым крылышком государства, в стороне от крайностей конкуренции и классовых схваток.
Кто же знал, что все эти программные установки периода колхозизации обернутся такими бедствиями, которые не могли иметь место даже во время войн. Вряд ли кто из крестьянской массы обратил внимание на тот угрожающий факт, что в 1925 году, когда в деревне, казалось бы, раскрепостились нэпманские силы, руководство в полный голос заговорило о необходимости ускоренной индустриализации страны. И тут же на практике встал вопрос о накоплениях: единственным поставщиком накоплений и рабочей силы для промышленности могло быть только крестьянство. Стране нужна крупная индустрия и оборона, а раз так, то абстрактные гуманистические цели социализма могут подождать. Сталинизм победил. Оппозиционные силы, стравленные Сталиным друг с другом, не смогли оказать сопротивления. Власть безропотно была отдана Сталину, а он ее, не сомневаясь, взял.
Политика ускоренного продвижения по пути строительства «нового общества» стала преобладать. Благодаря невероятным усилиям народа были достигнуты действительно уникальные результаты. Советский Союз мгновенно, по историческим меркам, стал индустриальной страной. Вот бы остановиться на этом месте, показав замечательные преимущества «мобилизационного» государственного социализма, да еще напомнив, что западный мир в этот период был поражен «великой депрессией» 1929 – 1933 годов. Но экономист не может рассматривать абсолютные результаты без соотнесения их с издержками. За счет чего были достигнуты такие уникальные темпы? Как они отразились на жизни рядовых граждан?

Издержки сталинизма

Приведу лишь несколько фактов в хронологической последовательности.
В первом же году первой пятилетки была введена карточная система распределения хлеба, просуществовавшая до января 1935 года.
В июне 1929 года была узаконена обязательность продажи государству «хлебных излишков» зажиточными крестьянами. У кулаков экспроприировано 3,5 млн тонн зерна вопреки ранее данным гарантиям свободы продажи хлеба.
В 1930 — 1931 годах выдворена на поселение 381 тысяча крестьянских семей (около 1,8 млн человек).
В 1931 — 1933 годах в стране разразился очередной голод. В тот же период экспортировано 70 млн пудов зерна.
В 1932 году принят закон, наказывающий расстрелом за хищение колхозной собственности (закон о «пяти колосках»).
В январе 1933 года принята директива, запрещающая выезд крестьян из голодающих районов.
Детская смертность в 1935 — 1939 годах превысила 20%.
В декабре 1939 года принято постановление «О мероприятиях по улучшению трудовой дисциплины», предполагающее увольнение за 20 минут опоздания на работу.
В июне 1940 года принят указ о 8–часовом рабочем дне при семидневной рабочей неделе. Уход с работы и несоблюдение стандартов качества стали приравниваться к вредительству.
Такого рода примеров можно найти множество. Страна приобретала мощь — люди превращались в «винтики» огромной бюрократической машины. Промышленность бурно росла — люди испытывали постоянный дефицит товаров первой необходимости. Страна оснащалась новейшим вооружением — люди дрожали от возможного увольнения из–за пустяка с последующими репрессиями.
Люди, как и подобает в «византийской» стране, жили и трудились ради государства. Государство многое давало людям: образование, здравоохранение, пенсии. Но и держало их в постоянном подчинении и страхе. Древняя система государственного патернализма восторжествовала. Но сказать, что граждане сильно сопротивлялись, тоже нельзя. Государственный патернализм комфортен.
Когда грянула Великая Отечественная война, все другие интересы, кроме единственного — спасения Родины, были отодвинуты на второй план. Опыт мгновенной мобилизации ресурсов в нужное время и в нужном месте, приобретенный в годы первых пятилеток, очень помог во время войны. Страна и народ выдержали этот трагический экзамен. И вместе со страной этот экзамен выдержал тот строй, который был создан в нашей стране.
Демагогия по поводу того, что наши воины защищали Родину, а не строй, ничего не объясняет. В таком случае «чувство родины» умаляется до уровня инстинктов. Пусть этот строй не был подлинным социализмом, но этот строй устраивал граждан нашей страны, и именно его народ защитил в схватке с фашизмом.

Рифат ГУСЕЙНОВ, доктор экономических наук

Версия для печати
Отправить по e-mail
Обсудить в форуме NNEWS.ru






ab579876

технический портал :: схемы :: программы :: технический форум :: техническая библиотека

Rambler's Top100 По всем вопросам, связанным с функционированием сервера, пишите администратору
© 2001-2006, «Новости в Новосибирске», Все права защищены.