Полученный микроинструментарий в основном предназначен для проведения операций на желчных протоках. Так, нередко наличие камней в желчном пузыре означает, что, скорее всего, мелкие камушки есть и в желчных протоках. Во время открытой (не эндоскопической) операции на желчном пузыре хирурги стараются «заглянуть» и в протоки, но сделать это им не всегда удается. Мелкие камни умело «прячутся», и рассмотреть их не так–то просто. А после операции у пациента вдруг развиваются осложнения, например желтуха, которая говорит о том, что оттоку желчи, поступающей из печени, что–то мешает и, скорее всего, это «что–то» и есть камень. В данном случае новые корзинки к эндоскопическому оборудованию становятся почти незаменимым инструментом.
По словам заведующего эндоскопическим отделением Дмитрия Алексеевича ЛЮТИНА, по специальному проводнику к камню подводится сначала рентгеноконтрастная струна, которая хорошо видна на мониторе. Затем за камень, ориентируясь по рентгеноконтрастной струне, заводят собранную корзину, раскрывают ее и, как в сети, улавливают камень. Причем размеры таких камней могут достигать 1–1,5 сантиметров.
«Для того чтобы эндоскопическим путем можно было удалять камни больших размеров, нам необходим литотриптер («камнедробитель»), — говорит Дмитрий Алексеевич. — По имеющемуся у нас проводнику мы бы подводили аппарат к камню, дробили бы его, а затем корзинкой собирали бы осколки. К сожалению, пока у нас такого прибора нет, но его приобретение, надеюсь, — дело недалекого будущего».
Помимо корзинок, для эндоскопического отделения больница приобрела и лигаторы, предназначенные для проведения операций по поводу варикозного расширения вен пищевода. Патология эта не такая уж и редкая и при этом весьма грозная. В результате расширения вен со временем стенка сосудов истончается и разрывается, из–за чего возникают массивные кровотечения, остановить которые проблематично.
Раньше для борьбы с варикозным расширением вен пищевода проводились обкалывания различными растворами, вызывающими разрастание соединительной ткани, которая сдавливала расширенные сосуды. Но процедура эта была, во–первых, болезненной, а во–вторых, трудоемкой. Кроме того, с помощью нее не всегда удавалось достичь ожидаемого эффекта, поскольку для точного попадания иглой туда, куда надо, требовался большой навык. Естественно, что после такой манипуляции развивались и осложнения, иногда достаточно серьезные.
Теперь же все изменилось. По проводнику к расширенной вене подводят специальный аппарат в виде муфты. В нем создается вакуум, благодаря которому расширенный участок вены полностью втягивается в муфту, где пораженный сосуд прочно затягивается особыми резиновыми колечками. Таким образом, кровь перестает течь по сосуду, и сосуд вскоре склерозируется.
«Метод абсолютно бескровный и очень эффективный», — подчеркивает заведующий отделением.
Уже описаны случаи, когда этот метод применялся и при кровотечениях. По словам Дмитрия Алексеевича, ему еще не приходилось делать такие операции, хотя теоретически это вполне возможно. Тем более что применяющийся до сих пор метод купирования кровотечения очень громоздкий и недостаточно эффективный. Больному вводят в пищевод зонд, устанавливают его напротив пораженного сосуда и начинают нагнетать в зонд воздух или раствор. Зонд, расширяясь, сдавливает сосуд, в результате чего кровотечение уменьшается. Обычно зонд находится в пищеводе несколько часов. Но долго его держать там нельзя, возможны пролежни. Да и сами больные тяжело переносят процедуру: все это время они пребывают в сознании.
Таким образом, использование лигаторов при такого рода кровотечениях является большим подспорьем в лечении больных.
«Эндоскопические операция — это существенный прорыв в развитии современной хирургии, — говорит Дмитрий Алексеевич Лютин. — Они, безусловно, более щадящие, чем открытые операции, соответственно сроки реабилитации больных сокращаются в несколько раз. Пожалуй, уже нет областей медицины, где бы не применялись методы эндоскопической хирургии. Их используют урологи, гинекологи, лор–врачи, нейрохирурги. За рубежом эндоскопическую хирургию уже начали применять в онкологии при злокачественных новообразованиях пищевода, желудка, толстой кишки. Речь идет о так называемом «раке на месте». Если опухоль не проросла базальную мембрану, если нет метастазов, то эндоскопическое оборудование под контролем видеокамеры (благодаря специальному ультразвуковому эндоскопу можно видеть все слои стенок желудочно–кишечного тракта) позволяет убрать новообразование. В Москве, Санкт–Петербурге такие операции уже начали проводить. Отечественные онкологи должны быть заинтересованы в них, поскольку среди онкологических больных немало пожилых людей, обремененных массой сопутствующих заболеваний, при которых радикальное лечение может быть не показано. Однако операции приходится делать все равно, поскольку риск смерти от болезни превышает риск смерти в результате самого хирургического вмешательства. Эндоскопические же операции, как я уже говорил, несравнимо более щадящие, а значит, и более безопасные в плане развития каких–то осложнений».
Впрочем, есть одна серьезная проблема, которая может помешать поставить такие операции на поток. Это поздняя выявляемость онкозаболеваний.
«Рак в начальной стадии, как правило, является случайной находкой, — говорит главный врач Областного онкологического диспансера Юрий НАРОВ. — Обычно болезнь не беспокоит человека до тех пор, пока не достигнет третьей–четвертой стадии и не вызовет серьезных функциональных нарушений. И тогда он уже сам идет к врачу. Что же касается рака первой–второй стадии, то его раньше выявляли на профосмотрах. Но сейчас массовые профосмотры — большая редкость. Врачи же общелечебной сети физически не способны охватить профосмотром все население области, они не успевают справляться даже с очередными пациентами. Отсюда и высокая запущенность онкологических заболеваний».

Дмитрий КОКОУЛИН