Фестивальный оркестр под руководством Александра Полищука уже не в первый раз отправился на международный музыкальный фестиваль во Францию — в Межев и Прад, а после французских гастролей — прямиком на музыкальный фестиваль в Питере «Дворцы Санкт–Петербурга». Ансамбль ранней музыки «Insula Magica» сейчас на гастролях в Швеции. Кто–то из наших музыкантов уже вернулся на родину. Как всегда, успешно выступил в Европе (Франции, Бельгии и Германии) квартет «Филармоника», недавно прибыл из гастрольной поездки по Франции вокальный ансамбль Павла Шаромова. Возвратился на родину и замечательный джазовый оркестр Владимира Толкачева. Наши музыканты не только не ударили в грязь лицом — они добились в этом году ошеломляющего успеха, выступив на международном джазовом фестивале во Вьене (Франция) так, что получили приглашение приехать сюда на следующий год уже в качестве «мега–звезд».
Владимир Толкачев и его джазовый оркестр выступали на площадке, вмещающей 2000 зрителей, а в 2004 году будут играть уже в «Колизее», который вмещает 8000 зрителей. Понятно, что на таких площадках выступают лишь самые знаменитые музыканты, способные собрать огромную аудиторию. «Толкачевцам» удалось доказать, что они достойны именно такой сцены. Их выступления в самом престижном парижском джазовом клубе Л. Хэмптона вылились в приглашение на новые гастроли уже не только во Франции, но и в других европейских странах — Испании, Германии, Монако. Причем организовать эти гастроли берется французский менеджер. Все знают, что на Западе предпочитают известные «брэнды», следовательно, наши музыканты убедили его своим исполнительским мастерством, что они — самый «высший класс» и он не потеряет деньги, вложенные в гастроли. Такой успех наших музыкантов радует и нас. Конечно, захотелось услышать ответы на вопросы о столь триумфальной гастрольной поездке из первых уст и поближе познакомиться с самим руководителем Биг Бэнда заслуженным артистом России Владимиром ТОЛКАЧЕВЫМ.

— На международном джазовом фестивале во Вьене среди исполнителей, наверное, девяносто процентов было американцев?
— Просто все — американцы! Европа и Россия были представлены нашим Биг Бэндом, остальные джазовые коллективы были из США.
— Вы ведь играете не только классику — американский джаз, но и другие произведения. «Танец с саблями» Арама Хачатуряна наверняка исполняли?
— Да, мы представили и это произведение. Принимали, конечно, очень хорошо.
— Ваш Биг Бэнд отправился во Францию с какой–то определенной целью?
— Просто хотелось представить себя. Ведь на международный форум во Вьене съезжаются все джазисты мира. Он проводился уже в 23–й раз. Вообще это интересно — поехать на гастроли и представить собственное творчество, собственный уровень. И потом мы все–таки, как репертуарный оркестр, играем все самое лучшее, что создано в джазовой музыке. Ни один оркестр так не делает. Это очень сложно. Большинство джазистов сегодня исполняют свою собственную музыку. Но для меня это малоинтересно. Ну и что, что она собственная, если эстетически она малозначительная? Мы играем шедевры джазовой классики, а это требует большой работы, и не все могут взять на себя такой труд. Ни у кого сегодня нет такого системного подхода, как у нас. Мы если берем Эллингтона или Бэйси, то не играем одну–единственную пьесу, а создаем тот саунд, ту атмосферу — все, что было свойственно именно этому джазисту. Должен сказать, что тот колористический эффект, который лежит в основе, претворяется в эстетический компонент и стоит того, чтобы этим заниматься. Я знаю, что таких джазовых оркестров, как наш, нет больше нигде. Последний репертуарный Биг Бэнд существовал в Нью–Йорке в 70–х годах прошлого века.
— Вы ведь были во Вьене уже второй раз и приглашены на следующий год с «повышением». Расскажите об этом.
— В 2004 году нас пригласили выступить уже на самой большой площадке — это такая почти отвесная «стена» со скамьями, называется «Колизей». Это будет юбилейный год для оркестра Каунти Бэйси, и мы предполагаем нашу программу посвятить ему.
— Приглашение выступить в восьмитысячном «Колизее» говорит о том, что организаторы фестиваля перевели вас в ранг звезд?
— Ну, в общем, да. Хотя я не собираюсь оценивать, в каком ранге мы находимся. Я знаю цену собственной деятельности, и точнее, чем я, этого никто не представляет. Я не собираюсь это афишировать. Если принимают как звезд — я не против...
В Академии музыки Вьена Владимир Толкачев в течение трех дней провел мастер–класс с местными музыкантами («довольно слабенькие» — так отозвался о них наш джазист).
Владимир Толкачев говорит, что в 2004 году во Франции Биг Бэнд будет играть еще и собственную музыку, ту, которую не играют на Западе, в США: «У нас свой особый подход, и среди организаторов нашлись знатоки, которые эту музыку оценили». Встретил Толкачев во Вьене и менеджера — француза, который привозил в Новосибирск на гастроли группу «Спэйс». Тогда именно Владимир Толкачев работал с Дидье Моруани, дирижировал симфоническим оркестром. Менеджер тут же позвонил Моруани, отдыхавшему в Монако: «Дидье, ты помнишь Владимира?» «Конечно. Это был лучший мой концерт в России. Дай ему трубку!» И Владимир Толкачев услышал от знаменитого француза: «Если еще раз приеду в Россию, буду работать только с тобой! Жаль, что не могу быть сейчас с вами и слушать вашу музыку».
Владимир Толкачев привык, что «работа должна говорить сама за себя», и доказывать кому–то, что его оркестр — уникальный, он не собирается. И все же порой обидно, что, будь он более известен, решились бы многие проблемы, о которых Толкачев говорит с болью и горечью: «База — это больной вопрос. Мой Биг Бэнд — нищий, плохо обеспеченный. Посмотрели бы вы, в каких условиях мы репетируем! Комната — 10 метров. Нет компьютеров, нет студии звукозаписи. Мы ограничены в средствах. Я не могу пригласить выдающихся музыкантов, чтобы они играли в Биг Бэнде. Набираю всех подряд, без всякого отбора, и заставляю их преодолевать себя, свой непрофессионализм. И достигаем результата!»
Уезжать из Новосибирска Толкачев пока не собирается (к счастью!), хотя его настойчиво зовут в Екатеринбург, предлагая лучшие условия для работы. Хочется от всей души пожелать большому музыканту поскорее решить все насущные проблемы, чтобы ничто уже не отвлекало его от творчества. Кстати, о творчестве мы тоже поговорили с Толкачевым, равно как о профессионализме и ремесле. А начался этот разговор с моего вопроса, вызванного заявлением Владимира Толкачева о том, что он «не сторонник крайностей, ничего его не потрясает, ни от чего он не приходит в восторг».
— Вы исполняете шедевры, как же они могут не потрясать?
— Ну, это кого–то они должны потрясать, не меня же. Я их исполняю не для того, чтобы они меня потрясали. Это — профессиональный интерес, не более. Что такое профессионал? Это человек, который не может позволить себе что–то любить. Я музыку не люблю — я ее делаю.
— Значит, это ремесло?
— Конечно. И «ремесленнику» чужды качества, которые свойственны дилетанту. Я понимаю, что этот драйв интенсивен, а этот менее интенсивен. Вот и все.
— Вы сознательно все раскладываете по полочкам: вот тут зритель будет восторгаться, тут задумается?
— Конечно. А как писатель пишет роман? Он же все оценивает.
— По–моему, это разные вещи. Там творчество, а у вас — вы сами сказали — ремесло.
— Нет, творчество — это только в том смысле, что оно первично, там первый импульс. У нас — второй. Но по сути дела законы, по которым искусство создается, одни и те же.
— Но вы ведь все равно привносите что–то свое?
— Да ничего мы своего не привносим. Мы только воспроизводим то, что сделано до нас: очень тщательно воспроизводим, очень старательно. Быть интерпретатором трудно, это «ручная работа». Но для того, чтобы придать себе значительности, кое–кто напускает на себя вид, будто тоже имеет отношение к произведению. На самом деле — никакого! Конечно, при исполнении произведения тем или иным музыкантом разница есть в качестве реализации. Люди ведь разные — один чувствует форму так, для него эти компоненты соединяются таким образом, а у другого все иначе.
— Но оценивать интерпретаторов нужно лишь по тому факту, насколько они приблизились к оригиналу? И не хотелось ли вам иногда как–то улучшить исполняемое произведение?
— Конечно. А улучшать нам ничего не нужно, ведь речь идет о гениальных людях и их сочинениях...
Беседуя с Владимиром Толкачевым, я услышала еще немало интересных и, может быть, спорных, на мой взгляд, сентенций: и о том, что система Станиславского умерла вместе с ее создателем, и о структуральном подходе ко многим жизненным вопросам. Владимир Толкачев — умный человек, наделенный философским складом ума, и по–настоящему интересный и вдумчивый собеседник. Но самое главное — он талантливейший музыкант, создавший уникальный джазовый оркестр, и мы можем гордиться, что в нашем городе есть такой замечательный музыкальный коллектив. Очень не хотелось бы лишиться такого классного Биг Бэнда.

Людмила СМИРНОВА