Сибирский секс: великий и могучий–2

Сексуальная жизнь сибирской провинции в ленинское и сталинское время била ключом, оставляя невероятно яркие подробности в архивных документах. Когда–нибудь о сибирском сексе прошлых лет напишут книгу — и она будет одновременно смешной и страшной.

Обида товарища Коллонтай

Одна из самых ярких женщин русской революции Александра Коллонтай упорно проповедовала свободную любовь. Ее книжки вроде «Любовь пчел трудовых» с теорией о том, что заняться любовью когда хочется — это так же просто, как выпить стакан воды, были очень популярны. И в Сибири тоже. В Каменском уезде Новониколаевской губернии появилась коммуна имени Коллонтай, в которой происходили довольно веселые вещи. Дзержинский направил ставшие известными ему материалы о сибирских коммунистах прямо Сталину с записочкой его секретарю Л. Мехлису: «Если будет время — сообщите т. Сталину о сибирских деревенских нравах в коммуне, которая носит имя т. Коллонтай и осуществляет на практике ее теорию. Ф. Дзержинский». У Мехлиса нашлось время сообщить патрону материальчик, раскопанный главным чекистом. Так что товарищ Сталин, тепло напутствовав полпреда Александру Коллонтай перед ее отъездом в далекую Мексику, прощаясь, с иезуитской улыбочкой сказал: «Тут есть один любопытный документ, долго лежит — вас поджидает. Вам будет интересно с ним ознакомиться...»
Польщенная вниманием генсека, первая советская женщина–посол с трепетом взяла в руки документик с грифом «Совершенно секретно». Дома прочла — и онемела. И было из–за чего. Кремлевский горец умел показать партийным дамам, чего они, с его точки зрения, стоят. В руки гепеушников попало письмецо председателя Ильинского сельсовета Каменского уезда Панкрушихинской волости А. Липского. Он писал наверх о том, какие такие штуки творят партийцы коммуны имени товарища Коллонтай: «В одно прекрасное время веселого вечера жена секретаря ячейки сказалась акушеркой и начала производить телесный осмотр мущин вымериванием через тарелку, у кого конец перевесится через тарелку, с того еще бутылка с носу, а также был произведен и женщинам осмотр. <...> Об этом поступило заявление и все члены комячейки настаивали зафиксировать в протоколе расследовать поступки секретаря и его жены, но он забрал книгу протоколов ксибе подмышку недал фиксировать в протокол. <...> И не дал ходу заявлению комсомольца ячейки что «Однажды вечером я шел из Нардома зашел в предбанник оправиться смотрю идут двое я притаился разсмотрел женщина и мущина. Смотрю в баню заходят уселись на полок стали друг другу обясняться в любви и так далее потом Фанька говорит сколько я перебрала мущин но на тибя нарвалась по моему вкусу... говорит давай поконски... тебе сразбегу нипопасть... Мануйлов отошел немного и побежал на нее она немного отвернулась он мимо я грянул хохотать. Ани выскочили безума Фанька оставила платок и перчатку которые сичас у меня. <...>» Этим заявлениям нидали ходу секретарь говорит мы Коллонтай или мы не Коллонтай? Нужно расследовать все поступки и выявить факты виновности...»
Потрясенная таким хамством, Коллонтай оказалась в полной растерянности: куда девать документы с грифом «Совершенно секретно»? Кремлевский горец больше не звонил и аудиенций не давал, так что, уезжая за границу, Коллонтай запечатала позорящие ее листки в пакет и оставила на хранение у знакомой. Потом пакет вернулся в ее огромный личный архив и благополучно сохранился...

Как добыть самогон

В 1925 году сельский коммунист Чумышского района (Алтай) Иван Усольцев «застал жену местного священника у самогонного аппарата при выгонке самогона и стал отбирать у нее самогонку и аппарат. Когда жена священника спросила у него «право», то Усольцев показал ей свой половой член и сказал ей: «Вот тебе право». После этого попадья убежала, а он начал распивать самогон». За то, что коммунист предъявил классовому врагу такой нетипичный аргумент, его, после некоторых раздумий, лишили партбилета.

Легкость нравов необыкновенная

Стыдливость некоторых формулировок при разборе дел проштрафившихся коммунистов невольно развязывает воображение. Например, некий партиец Печорин, общаясь с девицами, «полез руками в неуказанное место», за что получил по физиономии. А потом за свое мужское любопытство еще и в партийном порядке преследовался.
В 1924 году в доме отдыха красноярского губпрофсовета «группа мужчин–отдыхающих составила по адресу отдыхающих женщин «свидетельство о прохождении ими курсов любви и Амура». Свидетельство носило юмористическую шутку, но со стороны женщин было принято за оскорбление; по этому поводу появились полемические статьи в газете «Красноярский рабочий» и весь вопрос принял широкое общественное значение». Так женщины смогли за себя постоять...
Коммунисты нередко болели нехорошими болезнями, и если супруга жаловалась на то, что муженек ее наградил, партийное взыскание бывало суровым. Но не всегда — могли и просто дать хороший совет полечиться. Забавная опечатка проскочила в делах омской губернской контрольной комиссии — в середине 20–х годов оттуда в Новосибирск пришло разъяснение, что в протокол по делу какого–то партийца Мирохина «в записанной формулировке «обязать пройти курс лечения от алкоголя» вкралась опечатка, следует читать «обязать пройти курс лечения от венерической болезни».

Судьба сексуального собачника

Вот история недолгой и никчемной жизни типичнейшего средней руки начальника предвоенных лет. Это Сергей Лашков, член компартии с июля 1917 года, рабочий–шорник с, естественно, начальным образованием. В середине 20–х работал начальником кемеровской тюрьмы и получил взыскание за то, что «заключил похабное пари об использовании девушки, и, когда она забеременела, он бросил ее без средств и помощи». Его турнули, но вскоре Лашков всплыл в качестве камерного окружного прокурора в Минусинске, где прославился тем, что заставил работников угрозыска искать свою пропавшую собаку (о чем даже была критическая заметка в «Советской Сибири»). Снова снят с должности, работал в Госстрахе и заведующим снабжением треста «Якутзолото», откуда изгнан со строгим выговором. Переехав в Восточную Сибирь, был напрочь исключен из партии за порчу 55 тысяч пудов сена. Наконец, ни к чему не пригодный Лашков–Шариков, восстановившись в рядах, осел в Хабаровске (опять–таки на руководящей должности) и ...угодил в кровавую чистку: по огромному списку от 9 февраля 1938 года на 713 жителей Дальнего Востока, подписанному лично товарищем Сталиным, он был заочно без всякого суда приговорен к расстрелу.

Насильники

Групповые изнасилования, нередко с участием коммунистов и комсомольцев, происходили постоянно. И если знаменитое «чубаровское дело» дошло до открытого суда и стало в центре внимания советской прессы 20–х годов, то провинциальные истории подобного резонанса не получали, а в сталинское время стали большим секретом. В 1929 году со своих постов полетели начальники Иркутского округа в связи с открывшимися массовыми изнасилованиями работниц Тальцинского стеклозавода. Начальство имело сигналы о творившемся на заводе, но в течение четырех месяцев никаких мер не принималось, в результате несколько девушек покончили жизнь самоубийством...
Сразу после войны в Октябрьском районе Новосибирска долгое время действовала огромная банда, безнаказанно насиловавшая работниц завода имени Воскова. Райпрокурор и нарсудья незаконно прекратили дела на насильников, чем только подогрели их сексуальный пыл. После вмешательства высоких инстанций начальник третьего отделения милиции города А. Пономарев был в марте 1946 года исключен из партии за бездеятельность, а дела половых бандитов пересмотрели. В том же 46–м году шайка была окончательно разгромлена, и ей инкриминировалось около 80(!) изнасилований. Под суд пошло 25 бандитов, причем главари получили высшую меру наказания.

Маньяки

Коммунист Семен Филимонов в 1922 году был исключен из партии в Минусинске за «убийство из револьвера глухонемого мальчика и изнасилование девочки». Был ли он настоящим маньяком, осталось неизвестным. Зато омское дело 1946 года не оставляет сомнений в том, что серийные убийства на сексуальной почве — вовсе не порождение последних десятилетий.
С этим страшным феноменом вплотную соприкоснулись многие жители послевоенного Омска, где несколько месяцев в самом центре безнаказанно орудовала банда, зверски убивавшая мальчиков–подростков. Они уходили в школу или в магазин и исчезали бесследно. Несколько детских трупов обнаружили 3 декабря 1946 года на чердаке кинотеатра «Гигант» работники этого учреждения. Милиция упорно не реагировала на заявления родителей о пропаже детей, заявляя, что–де «хулиганы всякие убегают и мы их искать не будем». Даже когда отец пропавшего мальчика Слягина на базаре обнаружил и задержал некоего Воробьева, который продавал одежду исчезнувшего в ноябре 46–го года ребенка, милиция не почесалась. Воробьева просто посадили и держали без допросов, только много позже выяснив, что этот обладатель птичьей фамилии — организатор банды детоубийц, на чьей совести целых двадцать жизней... Начальник гормилиции Н. Лундин отделался исключением из партии.

Гаремы

Начальник Тарского уездного отдела здравоохранения Омской губернии бывший фельдшер Семен Мокеенок в 1924 году устроил на рабочем месте целый гарем из сотрудниц, вынужденных обслуживать его прихоти: «заставлял подчиненных ему женщин–служащих под страхом увольнения со службы удовлетворять свои половые потребности в присутствии других женщин»...
Склонный к групповому сексу нарымский чекист Николай Агеев в памятном 1937–м при допросе трех женщин пытался их «склонить к вступлению с ним в половую связь, применяя даже силу и таща их на кровать». Правда, за такие вольности он не смог избежать трибунала...
В Татарске с дореволюционных времен процветали притоны, именовавшиеся на местном наречии «хазами». С ведома начальства в публичный был превращен детский дом, воспитательницу которого за сигналы о творящихся непотребствах первый секретарь Татарского РК ВКП(б) Афанасий Гуржий выгнал с работы. Смелая комсомолка дошла до высших инстанций, и за день до начала войны Гуржий был снят обкомом, во–первых, за допущение массового падежа скота, во–вторых, за превращение детского дома в Татарске в притон для районного начальства и офицеров, с поручением рассмотреть вопрос о его партийности. Но подонок не только сохранил партбилет, но и в номенклатуре остался, подвизаясь после войны на должности управляющего Томской облконторы «Маслопром», откуда его настойчиво приглашали поступить в МГБ — ведь у сталинских чекистов был незыблемый принцип: «отбросов нет, есть кадры»...

Дополнительные материалы на эту тему можно найти в статье «Сибирский секс: великий и могучий».

Степан ЛИХОДЕЕВ

Версия для печати
Отправить по e-mail
Обсудить в форуме NNEWS.ru






ab579876

технический портал :: схемы :: программы :: технический форум :: техническая библиотека

Rambler's Top100 По всем вопросам, связанным с функционированием сервера, пишите администратору
© 2001-2006, «Новости в Новосибирске», Все права защищены.