Сибирский секс - великий и могучий

Сексуальная жизнь сибирской провинции советского времени — тема малоисследованная. Но изучение архивных и опубликованных материалов нередко подкидывает какие–то курьезные, занятные, а то и шокирующие факты, из которых постепенно складываются небезынтересные картинки к истории интимного быта «гомо советикуса».

Дореволюционная сексуальная жизнь городского и сельского населения была сравнительно свободной, особенно у мужчин. Революция раскрепостила российский эрос. Многолетняя война (сначала мировая, потом гражданская) разорвала множество традиционных брачных связей, новая мораль гораздо терпимее в 20–е годы относилась к супружеской измене. Во всех сибирских городах без труда можно было найти притоны, особенно в этом отношении выделялся, к примеру, Барабинск. Позднее режим стал вытеснять сексуальные потребности на обочину досуга, желая забирать нерастраченную энергию для политических акций. В целом картина советской жизни весьма мрачная: социалистическая жизнь была наполнена насилием всякого рода — от идеологического до сексуального. После бесчинств партизан и карателей, войск и продотрядовцев периода гражданской войны женщин в покое не оставили. Чиновничество не стеснялось своих физиологических потребностей и активно преследовало привлекательных молодых женщин, оказывавшихся в пределах его досягаемости. Везде действовали (нередко подолгу) банды насильников, терроризировавшие женскую часть населения. Неисчислимое количество драм развертывалась в городах и весях.

Подрывной кулацкий секс

Из сообщения в Новосибирск осенью 1934 года начальника политотдела Проскоковской МТС Болотнинского района современной Новосибирской области: «В колхозе «Путь к новой жизни» жена кулака, сосланного в Нарым, Иванова, в первой бригаде ложилась на ночь то с одним мужчиной, то с другим — на почве чего в бригаде происходили скандалы вплоть до драк. Была разоблачена ударниками, бригада выправилась». Надо надеяться, ударники смогли заменить любвеобильную кулачку...
Много было и первобытной дикости, отъявленного хулиганства, которое тут же получало от властей чисто политическую окраску. В конце 1933 года из Скалинской МТС Колыванского района начальник политотдела сообщал: «В колхозе «8–й партсъезд» во время молотьбы хлеба группа хулиганов во главе (с выходцем) из кулацкой семьи (с) приезжающих на работу колхозниц стаскивали, поднимали юбки и рассматривали половые органы. В результате эти действия были направлены к тому, чтобы колхозницы не выходили на работу. Показательным судом вся эта группа осуждена по 5 лет каждый».

Клуб любителей проституции

Сексуальная жизнь Совдепии далеко еще не изучена. Помнится, Валентин Распутин яростно оспаривал в конце 1980–х Анатолия Рыбакова, «оклеветавшего» в «Детях Арбата» сибирских крестьянок как широко практикующих добрачные связи. А между тем даже газетные материалы 20–х дают весьма мрачные картины сибирского деревенского быта, в котором сексуального насилия было более чем достаточно. А для городского быта было характерно обилие притонов, исправно посещавшихся и представителями власти.
Например, новосибирской милицией при проверке притонов 6 июня 1927 года в одном из них (по ул. Крылова, д. 106) был обнаружен в компании с проститутками ачинский окружной прокурор Григорий Митбрейт. Прокурору за это влетело здорово. А вот гэпэушники, обожавшие посещать дома терпимости, нередко могли оправдаться, заявив, что посещали злачное место по служебной необходимости.
Сатаневшие в нарымской комариной глуши начальники были горазды на поиски развлечений. Жестокость властей по отношению к нарымцам доходила до крайности: туда некоторое время водку специально не завозили, чтобы хоть кто–нибудь работал. Вот 25–летний Иосиф Силицкий, бывший беспризорник и ремонтный рабочий, коммунист и комсомолец, в 1930–е годы вкалывал в системе Сиблага ОГПУ поселковым комендантом. Этот надзиратель за раскулаченными крестьянами был снят с работы и в марте 1934 года Каргасокским райкомом исключен из партии «за организацию и руководство подпольного кружка «Клуб любителей проституции». В связи с преследованиями властей и потерей организатора пресловутый кружок, несомненно, ушел в еще более глубокое подполье...

Драма в Доме колхозника

Немногочисленные в 20–е годы автомобили в Новониколаевске возили большей частью начальство. Оно обожало ездить быстро и привозить на пикники нетрезвые компании с участием подружек максимально облегченного поведения. Непонравившихся девиц просто выкидывали из мчащегося авто прямо на глазах изумленной публики. Так что в описании досуга клиентов таксиста Адама Козлевича из «Золотого теленка» Ильф и Петров ничего не придумали. Главный чекист Сибири Л. Заковский летом 1926 года костерил подчиненных за то, что в пьяном виде на известных всему городу автомобилях ОГПУ рассекают даже члены бюро партячейки. Он сурово критиковал чекистов за привычку брать водку в кредит у частников и придираться в парках отдыха к проституткам; Заковский решительно требовал пить «только в кругу чекистов». Но успеха не добился.
В январе 1926 года серьезная драма произошла в бийском Доме крестьянина — гостинице для селян, где завхозом подвизался отставной чекист Семен Ретивых, изгнанный из органов за убийство. Прямо на рабочем месте пылкий завхоз занялся приятственным делом с одной знакомой гражданкой, как вдруг в гостиничку ворвалась разъяренная и вооруженная чем–то тяжелым супруга. Документ сообщает красочные подробности происшедшего: Ретивых, «напившись пьяный вместе с гражданкой Урмачевой, был пойман его женой во время полового акта, и оба... были избиты женой Ретивых и некоторое время лежали без чувств, также и жена Ретивых от сильного волнения упала в обморочное состояние. На почве указанного было сообщение в милицию, что в Доме крестьянина произошло убийство...» Шекспир, можно сказать, отдыхает. А сексуальный завхоз, очухавшись и проспавшись, узнал, что он уже не коммунист...

Ну и ню

Ханжество властей смешивалось с желанием контролировать любую инициативу граждан. Даже фотографирование в стиле ню. Так, в мае 1929 года красноярский окружной прокурор запрашивал Новосибирск на довольно неопределенный и деликатный предмет: «препровождая дела по обвинению Орлова, Сурикова и Даниловского по ст. 152 и 183 УК, прошу сообщить ваше мнение в части квалификации данного преступления...» Скорый ответ заместителя крайпрокурора Куприянова гласил: «Крайпрокуратура не усматривает в действиях лиц состава уголовно наказуемого деяния, так как никаких развратных действий, кроме факта съемки в голом виде по желанию самих девиц с целью получения художественного воспроизведения тела, не установлено, нет и распространения этих снимков, необходимо лишь предупредить указанных лиц о прекращении все же подобного занятия». Классический совковый подход: хоть и не запрещено, но необходимо разъяснить, чтобы не делали.

Голубая глубинка

До 1933 года гомосексуалистов не преследовали — инерция революционной свободы половых отношений еще сохранялась. Но затем власти, считавшие любые несанкционированные ими сборища и компании потенциальными зародышами контрреволюционных организаций, криминализировали и гомосексуализм. В Сибири в 30–е годы на этом погорели несколько человек.
Одним из них был обычный сельский бухгалтер Фомичев, приметивший в глухой алтайской деревне подходящего парня по имени Артем. Подманив его пятирублевкой, 43–летний дядечка, едва держась на ногах от принятого, завел 16–летнего подростка в баню, разделся и попытался сделать с ним то, что хотел сделать. В материалах суда нетвердые в терминологии секретарские работники состав преступления зафиксировали двояко: «пытался совершить мужеловство» и «совершил лжемужество с насилием над несовершеннолетним». Показания потенциальной жертвы совратителя восхитительны в своей непосредственности:
«Я не снимал штаны, тогда Фомичев сам снял с меня штаны до самых лаптей, положил меня на полок вверх лицом... и начал быстро на мне ерзать, ерзал на мне минуты две или три и говорил, что «что–то его не забирает». В это время находящаяся в бане овца зашевелилась, я сказал, что кто–то идет. Тогда Фомичев немного поднялся и я встал... и убежал из бани, дорогой надел на себя штаны, а Фомичев остался в бане...»
В надетых штанах обнаружилась гонорарная пятерка, которую продвинутый подросток незамедлительно пропил... А бухгалтеру–сладострастнику впаяли три года, но не за «мужеловство» (попытку оного судьи сочли недостаточно убедительной), а за злоупотребления по службе и трехдневную пьянку, сопряженную с прогулом.

Голубая совесть партии

31 мая 1938 года секретарь Новосибирского обкома ВКП(б) Иван Алексеев получил неожиданное письмо от инструктора барнаульского политотдела Федора Меркуленко, который в ночь на 25 мая на станции Черепаново встретился с главным партийным контролером области Иваном Гредзеном и некоторыми другими новосибирскими работниками.
Сначала Меркуленко услышал интересную новость о том, что бывший секретарь Топкинского райкома партии Тулин оказался сыном попа, а потом произошло следующее: «Гредзен, разговаривая, приблизился ко мне и как бы нечаянно сначала прикоснулся, а затем ухватился левой рукой за мой половой член. Приняв эту шалость за шутку, я сказал Гредзену: «Все присохло», но Гредзен возразил: «Нет, неверно!», а потом подтянул меня к себе к груди и говорит: «Пойдем поиграем». Я, заподозрив в Гредзене гемофродита, сказал: «Куда пойдем, как поиграем?» и спросил: «Ты разве двуполый?», но ответа не получил. Гредзена забило лихорадкой, он сразу же закрыл форточку и накинул пальто». Продолжение истории последовало в душевой, куда Гредзен зашел за Меркуленко и закрыл дверь на крючок. «Гредзен... повернувшись ко мне, схватил рукой за половой член и стал было целовать, я в недоумении обратил внимание на его половые органы и, убедившись, что имею дело с мужчиной, оттолкнул Гредзена, но Гредзен нагнулся и пытался поймать ртом мой половой член, я заорал: «Что вы делаете?!», на что Гредзен с обидой проговорил: «Что ты боишься, я ведь не откушу». Когда я стал мыться, Гредзен сделал еще одну такую же попытку, но также получил отпор». Меркуленко восклицал: «Заявляя вам об этом странном, сверхъестественном поведении Гредзена, потерявшего облик человека... считаю, что благодаря и ради своей прихоти он способен пойти на любую подлость и предательство».
Меры по письму обиженного домогательствами коммуниста приняли быстро. Гредзен, бывший заместитель секретаря Барнаульского горкома партии, был, вероятно, последним латышом в Новосибирске, сохранявшим за собой очень крупную номенклатурную должность. Сведения о неподобающем поведении главного партийного контролера области (между прочим, женатого), должно быть, помогли с ним расправиться. Бюро обкома ВКП(б) в июне 1938 года исключило секретаря партколлегии КПК по Новосибирской области Гредзена с весьма примечательной формулировкой: «в целях вызова возмущения апеллирующих на неправильность исключения из партии, применял вражеские, провокационные методы — мужеложества, издеваясь над апеллирующими». Из нее следовало, что партконтролер искал партнеров среди проштрафившихся коммунистов, находившихся в полной от него зависимости. Бюро постановило передать дело Гредзена в следственные органы. Следственные органы не стали размениваться на «голубую» ерунду, а обвинили латыша–«гемофродита» в правотроцкистском заговоре и, конечно, вскоре расстреляли.



Степан ЛИХОДЕЕВ

Версия для печати
Отправить по e-mail
Обсудить в форуме NNEWS.ru






ab579876

технический портал :: схемы :: программы :: технический форум :: техническая библиотека

Rambler's Top100 По всем вопросам, связанным с функционированием сервера, пишите администратору
© 2001-2006, «Новости в Новосибирске», Все права защищены.