— Елена Геннадьевна, во–первых, позвольте поздравить вас с юбилеем, а во–вторых, традиционный вопрос: с какими результатами вы подошли к круглой годовщине?
— Академик Сергей Михайлович Гавалов говорил: все, что мы делаем, должно быть внедрено в практику не завтра, а уже сегодня. Тесное сотрудничество ученых, кафедральных работников и практикующих врачей дают наибольшую эффективность в изучении природы болезней, а также их профилактике и лечении. Этого принципа мы и стараемся все время придерживаться.
Все мы являемся представителями школы пульмонологии, которую создал Сергей Михайлович. Уровень гаваловской школы настолько высок, что нашей работой интересуются не только отечественные специалисты, но и зарубежные коллеги. Поэтому у нас есть публикации и в иностранных журналах.
Наши сотрудники принимали активное участие в разработке действующей Национальной программы по бронхиальной астме. Сейчас эта программа перерабатывается, и нас попросили вновь поучаствовать в этой работе.
Данные наших исследований вошли в Национальную программу по аллергическому риниту.
Мы также входим в Координационный совет по расширению Календаря вакцинации. Работы в этом направлении предстоит очень много. К сожалению, скорее всего, она не будет финансироваться, однако проблема эта настолько актуальна, что не работать над ней просто нельзя. И потом, без разумной доли альтруизма и чистого энтузиазма на этапе внедрения чего–либо в практику редко когда удается убойтись.
— Можно ли подробнее рассказать о вакцинации?
— Среди детей до года распространены вирусные респираторные заболевания. Эти заболевания чреваты серьезными осложнениями — бактериальными инфекциями. Если посмотреть общую структуру бактериальных осложнений, то окажется, что больший удельный вес принадлежит пневмококковой инфекции. Это очень грозное осложнение. Оно может протекать в виде тяжелых пневмоний, менингитов. Кроме того, почти у 30 процентов часто болеющих детей в носоглотке выявляются потенциально опасные пневмококки, которые на фоне ослабленного организма могут приводить к развитию рецидивирующего бронхита, отита, синуситов и тому подобное. Чтобы не было осложнений, необходимо сформировать у детей иммунитет к пневмококковым инфекциям. В этом случае частота респираторных заболеваний упадет, но главное — не будет бактериальных осложнений. Во всех развитых странах мира в Календарь обязательных прививок входят и прививки против пневмококковых инфекций. Вот и мы сейчас занимаемся тем, что хотим ввести в свой национальный Календарь эти прививку.
— Ваша кафедра организована при факультете повышения квалификации и переподготовки врачей. Скажите, Елена Геннадьевна, каков профессиональный уровень наших детских врачей?
— Я думаю, что для этого достаточно посмотреть на результаты лечения больных детей. Возьмем, к примеру, областной детский онкогематологический центр. Процент выживаемости больных и длительность ремиссии в этом отделении вполне сопоставимы с зарубежными данными. Нисколько не хуже зарубежных и показатели в лечении пульмонологических больных. Примерно то же самое происходит и в других областях медицины. То есть, по большому счету, мы не отстаем от западных коллег. Но существуют и проблемы, решить которые непросто.
К примеру, ежегодно нам выделяют 90 путевок на обучение, то есть каждый год у нас бесплатно проходят обучение 90 детских врачей. Это очень немного, если судить по тому, что только в Новосибирске работает свыше 600 педиатров. А всего в городе и области 1200 детских врачей. Приходится организовывать выездные циклы. За последние время мы побывали почти во всех районах Новосибирской области, однако выездные циклы несмотря на свою эффективность проблемы обучения полностью не решают. Прежде всего потому, что на их проведение нет денег. Тем не менее в общей сложности за год нам удается обучить до 300 педиатров.
Кроме того, в год мы проводим около 10 городских и областных конференций, на которых рассказываем о последних достижениях в области педиатрии, делимся результатами собственных наблюдений и исследований, решаем спорные вопросы. Современная медицина развивается настолько бурными темпами, что в настоящее время мы не можем работать иначе, как только постоянно, практически еженедельно, знакомясь с новыми исследованиями мировой медицинской практики. В противном случае мы не сможем хорошо работать. Кажется, американцы подсчитали, что если доктор ежегодно не будет знакомиться с 50 монографиями, то он отстанет от развивающейся науки на двадцать лет.
Так получилось, что за последние три месяца я не была ни на одной конференции. И сейчас, собираясь на конгресс, я абсолютно точно знаю, что услышу на нем для себя много нового и интересного. Проще говоря, за эти три месяца я отстала.
— В таком случае, совершенно ясно, что 90 путевок в год недостаточно для того, чтобы обучить всех педиатров. Но ведь это отрицательно сказывается на результатах лечения детей?
— Некоторые курсанты, приехавшие из области, нам говорят: «Я практик, у меня за спиной 30–летний опыт работы, я все эти годы лечила вот так и никак иначе и буду так лечить, потому что это помогает!» Но сейчас так никто в мире не лечит. Не потому, что это не эффективно, а потому, что появились новые методы лечения, которые еще более эффективны и безопасны. А говорят такие вещи не потому, что врачи настороженно относятся ко всему новому, а потому что у них возник жесткий стереотип, и они никак не могут от него избавиться. Основная наша цель — сломать стереотипы. А сделать это можно только за счет регулярного обучения.
— А почему врачи сами не образовывают себя? Об этом, кстати, говорят многие специалисты. Библиотеки пустуют, интереснейшие конференции собирают только половину зала...
— Врачи хотят учиться. Но у них нет такой возможности. Конференции проводят среди недели, когда у врача прием. Проводить конференции по субботам и воскресениям никто не будет, потому что в этом случае зал будет вообще пустой. И не потому, что тема не интересна, а потому что в выходные дни наши врачи тоже работают, или, правильнее сказать, подрабатывают. Ведь заработная плата у медицинских работников небольшая, а жить как–то надо. А кто не работает, тот занимается домашними делами. Ведь у всех у нас семьи.
В области ситуация еще хуже. Врачи просто не могут позволить себе съездить в город на обучение из–за недостатка средств. Сколько стоит дорога от Куйбышева до Новосибирска и обратно с учетом того, что еще и в городе придется потратить деньги?..
— Но ведь наверняка существуют доступные источники информации?
— Получение любой информации требует денег. У нас есть хорошие педиатрические журналы, в которых публикуются статьи, написанные с позиций доказательной медицины. Но их получают даже не все городские педиатры! Не у всех есть Интернет, благодаря которому можно оперативно получить необходимую информацию о конкретном заболевании, не говоря уже о том, чтобы проконсультироваться по Интернет с ведущими специалистами в области педиатрии. Это для наших врачей слишком дорогое удовольствие.
От недостатка информации страдают не только рядовые врачи, но и кандидаты и доктора медицинских наук, профессоры. Причина та же — отсутствие средств. Чтобы получить самые последние данные по лечению различных заболеваний в известной Кохрейновской библиотеке, нужно заплатить приличную сумму в долларах. Для зарубежного врача это в порядке вещей, но для русского доктора это огромные деньги.
— И тем не менее уровень подготовки детских врачей, как мне кажется, у нас относительно высокий. Недавно я разговаривал с двумя терапевтами, которые признались, что педиатры во взрослых болезнях чувствуют себя как рыба в воде, в то время как многие терапевты не рискуют даже заглядывать в «детство».
— Детский организм постоянно развивается и изменяется. На этом фоне непросто поставить диагноз, подобрать правильное лечение. Ошибки же в терапии детей потом дорого обходятся. Чтобы их избежать, нужно очень хорошо знать все нюансы развивающегося детского организма, а также то, как та или иная патология влияет на это развитие.
Два года назад в педиатрии наконец–то был организован цикл по подростковой медицине. Здесь тоже есть свои особенности — особенности патологии, диагностики, лечения, реабилитации. Именно с этого возраста у мальчиков начинается подготовка к армии, у девочек — к материнству. Врачебное наблюдение подростков в этом периоде позволяет своевременно выявить функциональные нарушения, которые можно относительно легко купировать, пока они не переросли в болезнь. Тем самым можно сохранить здоровье, в том числе репродуктивное, подрастающему поколению.
— И в то же время приходится признать, что здоровье детей с каждым поколением ухудшается.
— Но дети не погибают. Раньше сахарный диабет у ребенка неминуемо приводил к летальному исходу. То же самое касается бронхиальной астмы, целого ряда других заболеваний, например заболеваний крови. Сейчас у нас уже нет такого понятия, как естественный отбор. Медицина шагнула так далеко, что некогда смертельные заболевания теперь можно лечить. Но одновременно появились и новые проблемы. В частности, рост заболеваемости населения неизбежно ведет к изменению здоровья популяции. Поэтому уже сейчас в лечении хронически больных детей мы должны исходить не столько с позиций медицинских, сколько социальных. То есть насколько болезнь ограничивает возможность реализации ребенком своей жизненной программы? У меня есть любимый слайд, который я всегда стараюсь показывать на лекциях. Это рисунок ребенка, страдающего бронхиальной астмой. Его попросили нарисовать, как он представляет себе свою болезнь, и он нарисовал дом, рядом с домом себя и высокий забор, за которым росли деревья, цвели цветы, бегала кошка, собаки. То есть за забором оказалось все, от чего у ребенка может возникнуть приступ. Но ведь это почти вся жизнь! Таким образом, ребенок показал, что он как бы находится в «золотой клетке». Да, он не болеет, потому что нет аллергенов. Но жизнь его неполноценна, качество жизни — низкое. Кстати, вот он новый термин в медицине — «качество жизни». В последнее время им оперируют все больше и больше врачей.
Иными словами, в современной медицине появляются новые критерии оценки состояний людей, страдающих хроническими заболеваниями. Хроническую болезнь вылечить до конца невозможно. Поэтому концентрироваться на лечении болезни как таковой нет смысла. Теперь нужно смотреть, насколько серьезно болезнь ограничивает степень свободы пациента, насколько страдает его качество жизни. И уже в зависимости от этого выстраивать схемы лечения конкретного больного, будь то взрослый человек или ребенок.

Дмитрий КОКОУЛИН