Сергей Афанасьев мечтал снимать кино. Его первый художественный фильм «Стерва», появившийся более десяти лет назад, в силу объективных и субъективных причин так и остался единственным. Зато теперь Афанасьев поставил спектакль о съемках фильма «Пять вечеров». Но если прежние его спектакли так или иначе перекликались со всенародно известными фильмами, намеренно отсылали к ним («Тот самый Мюнхгаузен», «Бесприданница»), то этот никакого отношения не имеет к старой кинокартине с участием Гурченко и Любшина.
Первым на сцене появляется видеооператор (Артем Голишев, Павел Южаков). С его подачи на экране телевизора, как и на белом полотне напротив, высвечивается название. Потом пойдет крупный план происходящего. Таким мог бы быть фильм «Пять вечеров». Женщина делает вид, что спит, отвернувшись к стене, но от экрана не спрячешь стекающие по лицу, невидимые другим слезы. А когда за праздничным столом мужчина незаметно для нас накрывает ее руку своей, юный племянник, чтобы не помешать, уводит подружку, кивая на экран, где укрупнился и стал самым важным этот безмолвный диалог рук.
Постоянное присутствие камеры понадобилось Афанасьеву вовсе не затем, чтобы создать иллюзию милых сердцу съемок, и тем более не с целью продемонстрировать появившуюся в театре аппаратуру. Техническое новшество он переводит в метафорический план. Неминуемость вторжения бездушного соглядатая в интимную жизнь людей стала открытием спектакля «Зеленая зона». Там этим соглядатаем, этим инородным телом был микрофон, с которым по–разному взаимодействовали персонажи. За «кадром» так же раздавался голос помрежа, руководящего записью радиоспектакля. Можно заподозрить Афанасьева в эксплуатации приема, если не увидеть в «Пяти вечерах» его развития и обогащения. Оператор подходит почти вплотную, когда эти двое вдруг кидаются навстречу друг другу и намертво застывают в объятиях. И тогда тугой черный провод накрепко обвивает два приникших друг к другу тела, как узами скрепляет этот памятник любви. В какой–то момент начинает казаться, что не люди решают свою судьбу, а иная сила в образе камеры руководит их действиями. И голос за «кадром» постоянно диктует, где, как и что должно происходить, озвучивая авторские ремарки, ставшие командами. Но, несмотря на противодействие кого–то и чего–то, человек учится самостоятельно выбирать свой путь. Путь в любви — единственно настоящий. Но и самый трудный. Чем сильнее любишь, тем труднее быть вместе. Потому что постоянно пытаешься что–то доказать себе и ему, и каждая мелочь приобретает гипертрофированное значение, и компромиссы невозможны. Но, как говорит Ильин, важно всегда оставаться самим собой. Может быть, тогда и наступает счастье, когда понимаешь, что любят именно тебя, а не свое представление о тебе.
Действие происходит на съемочной площадке, а кажется — в давно знакомой комнате, где вдруг забурлила сильная, настоящая жизнь. Да и не съемочная это площадка, а то пространство, где человек раскрывается со всех своих сторон. Афанасьеву безразличны бытовые подробности, не интересны реалии советской эпохи, в какую писалась пьеса. Для него, наверное, совсем не важно, в какое время это происходит. Любовь здесь вне времени. Но это — самая земная на свете любовь, которую актеры проживают как свою собственную, испытываемую здесь и сейчас. Их энергетика обрушивается в зал, а мастерство, запечатлеваемое камерой, укрупняется, как в увеличительном стекле. Это вам не мелодрама, здесь не годятся рыдания, метания и прочие штампы. У звезд ГДТ инструментарий тонкий, поступь легкая, и словно второе дыхание открылось.
Чтобы не расплакаться на виду у случайного гостя, Тамара в искусственном оживлении что– то говорит ему о напарницах из цеха, за никчемными словами пряча ноющий нерв, когда случается самое долгожданное и самое несбыточное: заходит Ильин. Без паузы, не меняя интонации и не меняясь в лице, она словно продолжает уже начатое предложение, как на бегу, не останавливаясь, срывают ветку с дерева: «А ты что, разве не уехал?» Будто ничего не произошло. Будто сердце не выскакивало из груди. Но эта встреча, наверное, и есть то, ради чего они принимали испытание одиночеством — ради чего они жили... Аура героев Николая Соловьева и Ирины Денисовой столь притягательна, что и молодежь начинает работать на том же градусе. Милая, забавная девочка Катя — это ходячий анекдот, но чуткая, искренняя душа. От смущения и растерянности она несет околесицу, но еще красноречивее ее внутренний монолог. Юная актриса Анна Ермолович уже овладела театральным искусством — умением молчать, отчего и слова, сказанные вслух, становятся значимее и объемнее. Славная пара — Катя и Слава (Олег Троссель, Александр Караваев), — выстраивая свой путь друг к другу, повторяют историю старших и, сами того не сознавая, учатся у них красоте отношений. Без них Катя не сделала бы открытия, что любовь возможна только через испытание болью. Не поняла бы, в чем счастье: «Это раз в жизни бывает, да и то не со всяким».
И они, и друг Ильина инженер Тимофеев, человек склочный только на первый взгляд (Сергей Новиков), — духовно родные люди, которые всегда друг за друга. Тем и отличается от них разбитная продавщица Зоя. Для молоденькой стервочки, какой ее видит Анна Терехова, нет преград, чтобы удержать мужика, а выскочить замуж — важнее, чем полюбить. Но такая–то одна не останется, несмотря на отдельные неудачи. С артистизмом и смаком учит она билеты, готовясь к экзамену по специальности. Так же эффектно заманит в свои сети того, кому милее внешний блеск. Ильина, поразвлекшегося со случайной подружкой, именно тогда и потянуло нестерпимо к своей единственной, о ком мечтал все 15 лет, да не смел, не решался...
Ильин и Тамара будут сидеть молча, спиною к залу, повернувшись к экрану. Участники съемочной группы соберутся возле и туда же уставятся все вместе. Там, в фильме со счастливым финалом, необыкновенно красивая женщина будет лежать на плече у любимого и скажет ему о главном. Со сцены на экран это перенесено потому, что ТАК обязательно должно случиться, нельзя, чтобы было по–другому. И потому, что в жизни ТАК не бывает...

Яна КОЛЕСИНСКАЯ