Мечты о птице–тройке

Размах рекламы «НЭПа» весьма скромен по столичным меркам, но для Новосибирска впечатляющ. Идея родилась два с половиной года назад, но о ней умышленно умалчивали, рассекретили планы только в начале сезона. Город узнал, что «Глобус» готовит революцию в искусстве. В кои–то веки журналистов стали приглашать на репетиции — и бесплатная реклама была обеспечена. Кроме того, есть непреложный психологический закон: стоит побывать на репетиции, как начинаешь чувствовать сопричастность к созданию спектакля и, вне зависимости от результата, слепо любить его как родное дитя. Ангажированная пресса оценивала «НЭП» внутренним взглядом, охотно позиционируя его как самое первое сибирское слово в овладении жанром.
Однако на право называться самым первым сибирским мюзиклом в драмтеатре претендовали несколько предшественников «НЭПа». Езда в незнаемое началась еще в прошлом веке. Cогласно хронологии первым был «Кандид» по Вольтеру и Бернстайну, появившийся в «Красном факеле» десятилетие назад. Правда, тогда понятия не имели ни о какой рекламной раскрутке. Первым сибирским мюзиклом, поставленным по бродвейской схеме и применившим при наборе труппы кастинг, стали (опять же краснофакельские) «Братья по крови» 1997 года. Первым мюзиклом с оригинальной музыкой стал родившийся в «Глобусе» на несколько месяцев раньше «Братьев» «Собор Парижской богоматери» (ничего общего, кроме первоисточника, с «Нотр–Дам де Пари» не имевший). Композитором и постановщиком выступил художественный руководитель театра Григорий Гоберник. Первым программным мюзиклом, специально написанным и поставленным коллективом только местных авторов по заказу театра на выигранный в областном конкурсе грант, в 2002 году стал спектакль ГДТ «Ассакамури». «НЭП»–04 стал первым мюзиклом, применившим живую музыку, не поскупившимся на постановочные эффекты, задействовавшим самое большое количество исполнителей — 150 человек.
Не исключено, что когда–нибудь у нас появится следующий «первый мюзикл Сибири». Первым он будет, предположим, с точки зрения коммерции, когда зрелище, рассчитанное в основном на туристов, идет каждый день и приносит серьезный доход. Или побьет рекорд «Ленкома», где знаменитый первый российский мюзикл «Юнона» и «Авось» за 20 лет выдержал более 800 показов. В идеале наш супермюзикл станет первой птицей–тройкой, которая невесомо промчится по сцене, как по воздуху, и оставит за собой легкое звенящее эхо...

Сибирскому коню в зубы не смотрят

Прокатная биография первых сибирских мюзиклов оказалась недолгой (за исключением «Ассакамури», который пока еще значится в репертуаре). Самая плачевная судьба у «Собора Парижской богоматери». Он не продержался и половины сезона: был показан три раза, затем глобально переделан, прошел еще пару раз и был снят. Если его и запомнили, то с точки зрения непомерных морально–материальных затрат, несовместимых с результатом.
«НЭП», как и его предшественники, — спектакль репертуарный. Цена на билеты всего от 80 до150 рублей. Если московская пресса открыто пишет о продюсерах и бюджетах столичных мюзиклов (2–5 миллионов долларов), то «Глобус» из своей новой экономической политики делает тайну, покрытую мраком и слухами. Каким образом спектакль будет окупаться и будет ли, обывателю знать не положено.
Есть еще одна область, в которой «НЭП» стал первым не только в Сибири, но, возможно, и во всей России. Использован весьма неожиданный первоисточник. Это не культовая классическая книжка, не эпос или сказка, не импортированный бродвейский сюжет, не заказанная на злобу дня история. Создателей вдохновил опус Макаренко «Педагогическая поэма». Хотя сегодняшние художники выбирают совершенно иного рода произведения, отдавая дань моде и социальному заказу на глобальное переосмысление прошлого. Пропитанную фальшивым советским пафосом сагу неистового педагога сегодня без содрогания читать невозможно. Но и Антон Семеныч содрогнулся бы, увидев, что сделали с его возлюбленной Музой — Педагогикой.
Романтизированный читатель до сих пор находит в «Педагогической поэме» увлекательные коллизии. Но с «музыкальной актуализацией классики» (по выражению критика Майи Туровской) в «НЭПе» возникают большие проблемы. Крепкой сюжетной основы здесь явно не хватает. Если в первоисточнике и были какие–то достоинства, то либреттист ими пренебрег. С таким же успехом можно было сочинить собственный сюжет, не особо заботясь о проработке характеров, драматическом конфликте, исторической и психологической достоверности. От чтения либретто остается ощущение самодеятельного опыта. А ведь тема, заявленная там, актуальна и сегодня. Это тема педагога — не диктатора или надсмотрщика, но друга, за которым подопечные готовы идти на край света. Соединить в мюзикле серьезность темы с легкостью восприятия — все равно что впрячь в одну телегу коня и трепетную лань. То же самое получится, если собрать на одной площадке артистов с совершенно разными сценическими возможностями. Но впрягли и отправили в путь — по ухабам и рытвинам внедряющегося в провинцию жанра.
Телега драматургии, которую тащат в «НЭПе», не позволяет актерам развернуться во всю ширь и прыть. У них не получается сыграть телефонную книгу в условиях, уничтожающих возможность создать объемный образ, проработать роль. Александр Польков в роли Макаренко утрачивает всю свою природную харизму. Апатичный и стеснительный Антон Семеныч, подчиняясь антилогике утопии, увлекает по пути идеалов банду беспризорников, из коих внезапно вырастают чудесные плоды педагогики, — равно как те громадные арбузы, похищенные у селян еще не до конца перевоспитавшимися колонистами.
Женская часть воспитательского состава представлена двумя молодыми красотками. Они ведут себя забавно, как в водевиле, где принято топать ножкой и хвататься за голову. Таким в современной школе не поздоровилось бы. Да и беспризорники в «НЭПе», по сравнению с нынешними тинейджерами, — агнцы небесные. Не колония, а образцово–показательный пионерлагерь.
У студентов–дебютантов с актерским мастерством дело обстоит совсем плохо. Такое впечатление, что здесь конь не валялся. Хочется вырезать из «НЭПа» все монологи–диалоги и получить музыкальный клип. И предаваться созерцанию стильных картинок. Пользуясь словами Булгакова (правда, имевшего в виду совсем другое), созерцать такое, сидя в мягких креслах, «легко и приятно».

Над облаками скачут лани

Жанр мюзикла подвержен парадоксу: чем легче и приятнее зрителю его воспринимать, тем тяжелее артисту стать ланью. Лань в «НЭПе» — это резвая, вдохновленная, хорошо обученная молодежь, которая всю жизнь мечтала петь и танцевать в слаженной массовке на фоне качественных декораций, стилизованных под интерьер и улицы 20–х годов. Это счастливо совпадает с устремленностью героев спектакля в светлое будущее. Приглашенный на постановку из Питера хореограф Эдвальд Смирнов, принципиально отказавшийся от традиционной для того времени чечетки, определил главные танцевальные композиции спектакля как «хореографический блатняк». Особенно он зажигателен в прологе и эпилоге. Песня беспризорников «Нате вам и здрасьте» претендует на хит. Поклонниками таковым и признана. Энергетика, как необходимая составляющая мюзикла, идет именно отсюда.
«НЭП» лег на подготовленную почву: благодаря студиям пластики и вокала в «Глобусе» работают самые поющие и танцующие (среди всех драмтеатров) актеры. Их разбавила отобранная на кастинге молодая поросль, у которой азарт пока доминирует над актерским мастерством. Только вот незадолго до постановки «НЭПа» «Глобус» остался без Георгия и Натальи Ерасек, создавших здесь уникальную студию пластики и руководивших ею 15 лет, вплоть до своего печального увольнения. Молодежь танцевала у них не хуже, чем в «НЭПе». «Отбросив» это обстоятельство, мюзикл можно считать патриотическим спектаклем.
В Новосибирске оказались в наличии силы, способные поднять такую махину почти без приглашения столичных специалистов. Либретто и музыку написала местный автор Елена Сибиркина. Постановку осуществил штатный режиссер «Глобуса» Алексей Крикливый. Дирижером выступил долгое время работавший в оперном театре Алексей Людмилин. Хором руководит бессменный хормейстер «Глобуса» Наталья Кирсанова.

Вот и прыгнул конь буланый

«Конь» в «НЭПе» (не конь–огонь, не арабский скакун, не иноходец, а скорее, по виду, конек–горбунок) — это многие сольные номера, напрочь уничтожающие энергетику спектакля. По сравнению с маститым вокалистом, заслуженным артистом РФ Николаем Александровым в роли батьки Махно, юные солисты поют на порядок хуже. А когда дело доходит до лирических арий (особенно до печальных излияний Наташи), которые не удались также и композитору, мюзикл скатывается к наивной опереттке. А между опереттой и мюзиклом, так же как между романом и романом в стихах (по словам Пушкина), — дьявольская разница. «НЭП» содержит и родовые признаки водевиля. Уличные торговки с песнями и плясками в народном духе хоть и добавляют задора, но на «роман в стихах» не тянут.

Наш паровоз,вперед лети!

Порой, нащупав верный тон, воплотив искусство подтекста, на утопические мечты своих предков театр взирает с насмешливым прищуром. Когда через сцену марширует отряд целеустремленных пионеров или выстраивается шеренга шаржированных физкультурников в семейных трусах, откуда ни возьмись просвечивает ирония. Она подобна породистой верховой лошадке, которой нечего делать среди тяжеловозов. Изысканный романтический почерк режиссера Алексея Крикливого с трудом проступает сквозь «навеянные» либреттистом тенета сентиментальности и пелену невнятности.
К счастью, на помощь приходит негужевой транспорт. К финалу, как и полагается настоящему мюзиклу, припасен неожиданный фокус, хитроумный трюк. Зрелище воистину впечатляющее, оно достойно лучших мюзиклов России. Если в «Норд–Осте» на сцену опускается настоящий военный самолет, то в «НЭПе», подобно фантому, выкатывается огромный стеклянный паровоз. И тогда выясняется, что все, о чем мечтали герои спектакля, то есть счастье, — это стекло. А все стеклянное, как говорится в девичьих стишках, бьется легко. Вечерний звон, как много дум наводит он? К звону стекла это не относится.

Яна КОЛЕСИНСКАЯ