Едем на Капри

Capri — в переводе с латыни «коза» или «козел». То есть вроде как «козий остров». Когда экскурсовод сообщил нам этот факт, я тут же вспомнил еще одно похожее словечко из гороскопа. Capricorn, то бишь козерог. Однокоренным оказался и Леонардо ди Каприо. Получается в буквальном переводе «Леонардо из козлов».
Коз на этом острове мы не увидели, зато увидели много другого интересного. Площадь Капри всего 10 квадратных километров (пять в длину, два в ширину), однако от острова остается ощущение большого полноценного города — так бурлит и бьет ключом здесь жизнь.
От Неаполя до Капри, как я уже писал, можно добраться на большом катере с подводными крыльями. Маршрут стоит 13 евро и длится минут 40–45. На борту корабля красуется горделивая надпись SNAV — видимо, название судоходной фирмы. Катер идет с чудовищной скоростью, оставляя на синей–синей поверхности моря белые–белые выпуклые буруны пены. Если выйдешь на наружную палубу, удержаться твердо на ногах нет почти никакой возможности — тебя сдувает обратно в салон. Такого драйва я давно не испытывал!
Прямо от порта, который зовется Марина Гранде (имеется также бухточка Марина Пикколо), туристов ведут на автобусную остановку, где паркуются своеобразные такси — открытые кабриолеты, у которых крыша затянута полосатым тентом от палящего солнца. Еще там есть мини–автобусы Mercedes (что–то вроде наших улучшенных ПАЗиков), впервые увиденные мной в Италии, — обычно транспорт здесь большой. Но на огромном городском автобусе по местному серпантину, в гору, здесь просто не проедешь.
Автобус набился под завязку. Оказывается, в крохотном салоне с комфортом умещается толпа народу. А все благодаря тому, что невесть откуда, из самых неожиданных мест в салоне, были выброшены откидные стульчики, на которых все прекрасно устроились. Натужно тарахтя, автобусик начал навивать спираль, поднимаясь все выше и выше, на самую вершину Капри, которая называется Анакапри. С правой стороны — скалы, с левой — пропасть и головокружительный вид на море. От пропасти нас отделяет совершенно несерьезное ограждение высотой по колено. Ощущения примерно те же, что и при подъеме на самую верхотуру американских горок. «Ничего–ничего, — скрипит итальянская карга–экскурсоводша по–русски, и в голосе ее появляются юмористические нотки, — не переживайте, здесь за весь день падает всего один автобус. Сегодня, правда, еще ни один не упал». Ха–ха.
Навстречу нам идет еще одна такая же апельсиновая веселенькая маршрутка, которая, наоборот, спускается вниз, в гавань. Наш автобус начинает потихоньку пятиться от нее — двоим здесь на разъехаться, — пока не сворачивает на маленькую площадку. Встречный автобус благополучно проезжает, а мы снова устремляемся ввысь. Заметьте, никаких «Куды прешь, скотина?». Этикет вырабатывался столетиями. Каждый водитель знает, что «распальцовка» может слишком дорого ему обойтись.
В конце концов мы забираемся на Анакапри, на высоту шестьсот метров или около того. И оттуда уже морской пейзаж предстает во всем блеске и великолепии.
На обособленных территориях, где правит не городской муниципалитет, а какие–то автономные образования, царят удивительные для Италии порядок и чистота. Например, аккуратисты монахи буквально вылизали город Ассизи, в таком же состоянии поддерживается Ватикан, а уж про Сан–Марино, оазис чистоты и цитадель порядка, и говорить нечего.
То же самое относится и к Капри. Здесь на порядок чище, чем в любом итальянском городе. Видимо, и потому, что итальянцы тут сильно разбавлены шведами, японцами, американцами и пр.

Попутчики

Кто может серьезно отравить жизнь в путешествии по Европе, так это свои же попутчики. Точнее, попутчицы. Ибо на семь восьмых это женщины, причем далеко перешагнувшие бальзаковский возраст. Эдакие дамочки, над которыми неоднократно посмеивались еще Грибоедов с Гоголем. В основном врачи, вдобавок почему–то гинекологи. Такое впечатление, что в Италии конгресс гинекологов и они все туда собрались.
Конечно, прикид у них за двести лет поменялся — в девятнадцатом веке футболок и шорт не носили, — но вот нелепая жеманность, манерность вроде привычки отставлять мизинчик при питье, жирный кокетливый смех, раздающийся по любому поводу, а чаще без повода, заставили меня через неделю путешествия уже внутренне кипеть. Не то чтобы я страдал каким–то разлитием желчи или мизантропией. Отнюдь! Но любоваться видом из окна на Альпы, легендарным Колизеем или Средиземным морем под кудахтанье этих откормленных курочек, их безграмотные дурацкие замечания — удовольствие весьма сомнительное. Вообще я заметил, что большинство наших соотечественников не избегают за границей двойного соблазна: они бросаются с апломбом рассуждать о вещах, им совершенно незнакомых, как–то: об истории, политике и экономической географии; а также постоянно терзают уши соседей своими остротами, беспричинно полагая, что коль скоро они выехали за рубеж, то должны всем создавать хорошее настроение.
Однако же, стоит встать им на пути, Милые Жирные Индюшки тут же превращаются в Злобных Фурий. Например, когда им на выходе из автобуса перегородишь дорогу сумкой. Или займешь их любимое место у табльдота. Наверно, это тоже свойственно только нашему народу — быстро переходить от показушной веселости к вопиющей бестактности. Ну да бог с ними. Хорошо бы путешествовать в одиночку, да «бы» мешает. Я прекрасно представляю себе, сколько стоит индивидуальный туризм, и посему уже не рыпаюсь.

Красивая жизнь

Почему Капри производит такое оглушительное впечатление на россиянина? Наверно, потому, что именно на этом райском островке сосредоточены все соблазны dolce vita и атрибуты праздника: синее море, белый пароход, зеленые пальмы, вечное лето, солнце и красивые, смеющиеся, загорелые люди. Словом, то, чего у нас в Сибири днем с огнем не найдешь. И сверх того многое другое. Развесистые алоэ и прочая растительность — дома у нас она растет обычно в горшочках, а здесь вымахивает в два обхвата. Путешествия в таинственные гроты. Захватывающий подъем на фуникулере.
На Капри меня впервые посетил комплекс голодранца. «Живут же люди!» — поневоле пришла в голову мещанская мыслишка, когда я увидел роскошные виллы и отели, где богачи наслаждаются всеми преимуществами, которые дают им маленькие хрустящие дензнаки. Они могут целыми днями кататься на яхте, нюхать какие–нибудь бугенвиллеи и охотиться на гигантского марлина. Устав от сих праведных трудов, они приходят к себе в номер люкс и спрашивают замороженное шампанское и лангустов. И им не надо думать, что пора заклеивать окна, а то дует, что за квартиру не плачено три месяца, а младший подрос и срочно хочет покемонов. И не надо делать еще много разных вещей — скучнейших и обязательных.
Я еду в нашем новосибирском метро и напротив вижу красивую, но бледную девушку, одетую слишком легко, не по сезону. Она прикрыла глаза и, похоже, задремала. Что ей снится? Наверно, именно такой островок и причаливающий к нему четырехпалубный круизный лайнер. Она в романтической позе «ногу–за–ногу» растянулась в шезлонге, а к ней наклонился смуглый красавец в лилейном кителе с золотыми галунами. Он протягивает ей бокал пузырящегося Asti Mondoro... и тут... о черт, динамик объявляет нужную остановку! Пора просыпаться. И она просыпается и вспоминает, что денег нет, зимние сапоги давно просят каши и вообще жизнь проходит не так, как надо, а как именно надо, спросить не у кого. По крайней мере, не у того же лопоухого прыщеватого создания, которое она так неосмотрительно выбрала себе в бойфренды.
Девушка вздыхает и выходит на «Студенческой». Как всегда, торговать бижутерией в киоске.

Ленин и Горький

Русским туристам обычно показывают по дороге дом Горького («Видите, во–он тот коттедж высоко на горе!») и памятник Ленину. Общеизвестный факт: одно время на Капри тусовалось более сотни марксистов и была целая партийная школа. Один вопрос: кто же это все содержал при тутошней дороговизне? Оказывается, Горький и содержал. Сто человек. На свои гонорары. Вот чудак! Пожалуй, это было самое бестолковое размещение гонораров в истории литературы.
Впрочем, и у Ленина, и у Горького губа была не дура. Знали они где скрываться в политическом убежище. Не поехали же прятаться куда–нибудь на Аляску.
Памятник Ленину поставлен к его столетию Итальянской коммунистической партией и выглядит довольно скромно: три беломраморные треугольные призмы, водруженные друг на друга. На средней — до боли знакомый профиль нашего Ильича и лаконичные слова «LENIN CAPRI». Если вспомнить перевод слова «Capri» (см. начало), то получается смешно.
В этом раю для миллионеров Ленин смотрится весьма чужеродно. Примерно так же, как смотрелся бы здесь Мао Цзэдун или Назарбаев. Хотя местной публике, похоже, Ленин по барабану. Наверняка девяносто девять и девять десятых затруднились бы ответить, кто это такой.
Кстати, лет тридцать назад с этим памятником произошла забавная история. Один мальчик лет шестнадцати взял и облил памятник из ведра черной краской. Действовал он, когда стемнело, яко тать в нощи. Но в ведре оказалась дырочка, и следы от краски привели полицию к порогу юноши. За хулиганство юный антикоммунист получил небольшой тюремный срок — месяца два, что ли. А потом вырос и стал мэром Капри. Вот так складываются судьбы людей.

IN MEMORIAM

Что можно купить на память о Капри? Для начала лимонный ликер или лимонный крем Limoncella (разница не только в названиях, но и в градусах: в ликере их 32, а в креме — всего–навсего 22). В любом случае, будь то крем или ликер, от этой сладкой липкой водички не захмелеешь. Если будете покупать большие бутылки с лимончеллой, обратите внимание: хотя тара выглядит внушительно и размерами напоминает артиллерийский снаряд, но входит в бутылку всего двести граммов. Впрочем, лимончеллу литрами не пьют.
Также из сувениров отметим каприйские духи, изготавливаемые какими–то монахами по тайной рецептуре шестнадцатого века. Оформление коробочки жидковатое, да и запах... натуральная «Красная Москва». Хотите — берите.
В общем, лучше всего привезти с Капри фото, видео и хорошее настроение.
А мы простились с югом. Следующий пункт назначения — область Умбрия, город Ассизи, родина святого Франциска.
Продолжение следует.

Сергей БЕСЕДИН