Уж не враги ли подсунули вредную афишу, стремясь заложить в подсознание зрителей насмешку над искусством? Вряд ли. «Враги» заняты собственными проектами, с тех пор как исключили Арама Григоряна из Союза художников, сняли его с должности председателя, зарегистрировали собственную организацию, заверив все юридически. Но господин Григорян продолжает распоряжаться залами СХ и даже ведет деятельность, считая себя руководителем местного отделения. Их теперь два, как в том фильме про Ивана Васильевича: «Выходит, у вас теперь два мужа?» — «Выходит, два».
Сегодня он демонстрирует выставку из сор... пардон, «АRTссорти». Какой бы то ни было концепции разномастная экспозиция лишена, потому что собрана из того, что оказалось в зоне доступности. Языковые погрешности — на афише и прочие — стали ее знаком, визитной карточкой и закономерностью.
Вот как представили устроители своего коллегу Сергея Бабушкина посмертно: «Художнику одинаково были понятны и близки динамизм пластических образов Риберы, поэтический натурализм Уайета и вдохновенная напряженность Эль Греко. Груз авторитетов... Но под своими работами он ставил свое имя...» Представляете, что было бы, если бы под своими работами он ставил имя Эль Греко? Особенно под полотном «Ничего не меняется»: распятый на кресте Иисус скорбно парит над ночным городом. Тут сразу столько вопросов, столько вопросов! Его разве с креста не снимали? Или крест стал символом крыльев? А что за Иисус такой, раз ничего не может изменить? И ладно, тут хоть образ какой–то. Переходим дальше: обширная религиозная серия Александра Ананьева. На глобальном полотне «Жизнь идет» нарисован лик того же персонажа в терновом венце (по лику стекают капли крови и слез). Он склонился над фигуркой голой женщины, у которой вместо головы — зажженный фитиль. Для наглядности по бокам картины представлены миниатюрные купола вниз головой (справа) и все тот же персонаж на кресте (слева). Довершает парад пошлятины рама, сплошь утыканная крылатыми ангелочками.
Отводишь воспаленный взор — и упираешься в гипсовую скульптурку: раздетый мужик одухотворенно уставился в сторону, а голая баба опустилась перед ним на колени. Что она делать–то собралась? Вовсе даже не то, о чем вы подумали, да боялись спросить. Между ними все кончено. У них случилось «Ростование» (орфография оригинала сохранена). А почему случилось? Все просто: они совершили грех и наказаны. Поэтому Иисус в колючках жжет голову голой дамы.
Любовь к ближнему соседствует с любовью к родному краю: «Зима», «Весна», «Лето» и «Осень», а также «Вечер», «Пионы» и «Березовая роща». Страна березового ситца поднялась с колен и не желает бегать босиком. Многомиллионные кудрявистые деревца заключают в кольцо непроходимых зарослей и не выпускают на волю. Бежать, бежать! Не оглядываться на картины, повешенные на облезлых стенах, над изодранным линолеумом! В современных помещениях даже сортиры выглядят приличнее. Но цвет новосибирских художников покинул Григоряна, некому объяснить, что нельзя проводить выставки в таких залах. А в каких тогда? Для других залов данный ассортимент не годится.
Уж не враги ли подсунули вредную афишу, стремясь заложить в подсознание зрителей насмешку над искусством? Вряд ли. «Враги» заняты собственными проектами, с тех пор как исключили Арама Григоряна из Союза художников, сняли его с должности председателя, зарегистрировали собственную организацию, заверив все юридически. Но господин Григорян продолжает распоряжаться залами СХ и даже ведет деятельность, считая себя руководителем местного отделения. Их теперь два, как в том фильме про Ивана Васильевича: «Выходит, у вас теперь два мужа?» — «Выходит, два».
Сегодня он демонстрирует выставку из сор... пардон, «АRTссорти». Какой бы то ни было концепции разномастная экспозиция лишена, потому что собрана из того, что оказалось в зоне доступности. Языковые погрешности — на афише и прочие — стали ее знаком, визитной карточкой и закономерностью.
Вот как представили устроители своего коллегу Сергея Бабушкина посмертно: «Художнику одинаково были понятны и близки динамизм пластических образов Риберы, поэтический натурализм Уайета и вдохновенная напряженность Эль Греко. Груз авторитетов... Но под своими работами он ставил свое имя...» Представляете, что было бы, если бы под своими работами он ставил имя Эль Греко? Особенно под полотном «Ничего не меняется»: распятый на кресте Иисус скорбно парит над ночным городом. Тут сразу столько вопросов, столько вопросов! Его разве с креста не снимали? Или крест стал символом крыльев? А что за Иисус такой, раз ничего не может изменить? И ладно, тут хоть образ какой–то. Переходим дальше: обширная религиозная серия Александра Ананьева. На глобальном полотне «Жизнь идет» нарисован лик того же персонажа в терновом венце (по лику стекают капли крови и слез). Он склонился над фигуркой голой женщины, у которой вместо головы — зажженный фитиль. Для наглядности по бокам картины представлены миниатюрные купола вниз головой (справа) и все тот же персонаж на кресте (слева). Довершает парад пошлятины рама, сплошь утыканная крылатыми ангелочками.
Отводишь воспаленный взор — и упираешься в гипсовую скульптурку: раздетый мужик одухотворенно уставился в сторону, а голая баба опустилась перед ним на колени. Что она делать–то собралась? Вовсе даже не то, о чем вы подумали, да боялись спросить. Между ними все кончено. У них случилось «Ростование» (орфография оригинала сохранена). А почему случилось? Все просто: они совершили грех и наказаны. Поэтому Иисус в колючках жжет голову голой дамы.
Любовь к ближнему соседствует с любовью к родному краю: «Зима», «Весна», «Лето» и «Осень», а также «Вечер», «Пионы» и «Березовая роща». Страна березового ситца поднялась с колен и не желает бегать босиком. Многомиллионные кудрявистые деревца заключают в кольцо непроходимых зарослей и не выпускают на волю. Бежать, бежать! Не оглядываться на картины, повешенные на облезлых стенах, над изодранным линолеумом! В современных помещениях даже сортиры выглядят приличнее. Но цвет новосибирских художников покинул Григоряна, некому объяснить, что нельзя проводить выставки в таких залах. А в каких тогда? Для других залов данный ассортимент не годится.

Яна КОЛЕСИНСКАЯ