Кремация окаменевших душ

Начав отмечать свой 20–летний юбилей в «Горбушке», легенда русского рока — группа «Крематорий» — двинулась из Москвы в гастрольный тур по стране. И везде была принята на троекратное ура. Выступление «Крематория» в клубе «Рок–Сити» вызвало небывалый подъем в рядах.

Единственным человеком, напрочь лишенным эмоций, оставался охранник. Он невозмутимо застыл перед сценой, закрывая ее своим телом от ревущего, стонущего, безумствующего народа, и производил впечатление Ильи Муромца — ничем не сходясь с ним внешне, он, вероятно, обладал той же силой, могущей сдерживать кипучую человеческую массу. Кипела, еще как кипела масса! «Тунеядство, пьянство, б...во» для нее было привлекательно, чистить «спиртом пищевод» ей было не чуждо, и она соглашалась «танцевать босиком на битом стекле». Фаны — и ровесники группы, и экс–хиппи — были родом из Катманду, из той солнечно–хмурой страны, где любят клубнику со льдом и смотрят текиловые сны. Где можно выпить на пару с Зомби или Калигулой. Где о своей боли не жалуешься, а поешь с лучезарно–издевательской улыбкой. Где любишь людей и невозмутимо прощаешь им гадости. Где можно разгуливать в черно–сиреневой полосатой шляпе и кислотном патлатом парике, и никто не покрутит пальцем у виска.
В школе Арам Григорян с гордостью носил кличку Шляпа, а теперь носит шляпу как лидер самой интеллектуальной группы российского рока. Коллекцию своих шляп он то раздаривал, то уничтожал ножницами, то съедал (когда шляпой был торт). А была в ней совершенно удивительная вещь — шляпа из кожи питона, подаренная индейцем Северной Америки. Шляпы должны исчезать вместе с износившимися мыслями, которые они прикрывали, — и возрождаться, как должны обновляться мысли. Поэтому без шляпы никуда, как и без изумительного парфюма, тончайшим невидимым шлейфом клубящегося в воздухе. На этот раз Григорян не устраивал аутодафе из любимого головного убора. И без того все горело: глаза, сердца, пол под подошвами. «Крематорий» производил кремацию окаменевших душ. Души возрождались из пепла и начинали ощущать полноту жизни.
Обволакивали циничная ирония и мрачная торжественность нестареющих хитов, увлекающих в воздушное психоделическое путешествие. Беспредельная энергия музыкантов наэлектризовала всех и каждого. Вырастали хрустальные горы. Скрипка Вячеслава Бухарова звала в беспредельность. Григорян осуществлял провокацию: «Все мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть», — жить хотелось, и от жизни до смерти оставалось далеко. Несмотря на вечное и бескрайнее одиночество.
Однажды на концерте «Крематория» в Новосибирске песня материализовалась. Звучало: «С неба рухнул кирпич», и в этот самый момент с потолка обрушилась бетонная балка. Никого не пришибла, но подняла столб белой пыли. На этот раз от топота ног энергично двигающихся безумцев мог обвалиться пол. Но остался цел — «Рок–Сити» скроен добротно. Если не считать кошмарную акустику. Но пришли те, кому разбирать слов не надо, все давно запомнилось наизусть. И концерт утекал в незапланированную колею. «Эль–зу!» — требовал народ — и «Крематорий» исполнял «Эльзу». «Безобразная Эльза — королева флирта, с банкой чистого спирта я спешу к тебе», — заглушая солиста, ликовал народный хор. «Пойду на поводу у публики», — добродушно соглашался кумир и выполнял все заявки. Но ведь когда–то это все равно должно было кончиться. На следующий вечер «Крематорий» выступил в Доме ученых и уехал в Барнаул — петь в «Зебре», в Томск — петь в «Метро», в Питер — петь в «Порту», при своем почтенном возрасте оставаясь двадцатилетним хиппарем.
Встреча была коротка. Но теперь можно достать книгу «Клубника со льдом». И читать ее под новый альбом «Рок– н–ролл», выпущенный к юбилею, и бесконечно слушать 18 старых песен, приобщаясь, по определению Григоряна, к празднику «совместного стучания, кричания и частичного распиз...ва». Там, заглушая нежную скрипочку, безумствуют, как в те времена, алтайский бубен, медные тазы, пустые бутылки, стиральные доски и вопли друзей. Безумству храбрых поем мы песню...

Из досье

«Крематорий» возник стихийно в 1983 году. Выступать приходилось на квартирах. Во время подготовки и записи первого альбома родились песни, которые до сих пор входят в репертуар группы: «Крематорий», «Маленькая девочка», «Крылатые слоны», «Сексуальная кошка», «Таня». Свое десятилетие «Крематорий» отметил выпуском «Двойного альбома», серией концертов по стране и ритуальным сожжением григоряновской шляпы, которая не покидала его голову с 83–го года.
Впоследствии альбомы выходят один за другим. Они объединены общей идеей музыкально–поэтического путешествия по всем доступным человечеству измерениям. Весной 2002 года в московском издательстве «Эксмо–Пресс» вышла книга Арама Григоряна «Клубника со льдом». В июне 2003–го увидел свет сборник хитов группы в серии «Легенды русского рока – II». По случаю 20–летнего юбилея группа выпустила акустический альбом «Рок– н–ролл» и видеофильм, куда вошли концерт в «Горбушке» и полная коллекция клипов.
Сегодня группа работает в составе: Арам Григорян — акустическая гитара, вокал, бас–гитара, автор музыки и текстов, Вячеслав Бухаров — скрипка, клавиши, гитара, вокал, Дмитрий Терентьев — гитара, Сергей Третьяков — бас–гитара, вокал, Андрей Сараев — ударные, вокал.

Взвейтесь кострами, старые шляпы!

На пресс–конференции лидер группы Арам Григорян общается с журналистами так дружелюбно, будто встречи именно с ними ему не хватает для ощущения полной гармонии с собой и миром. Он — в черных очках. Открытый и закрытый одновременно. И в шляпе. Конечно же, в шляпе — в черную и сиреневую полоску. Плюс парик — жаль, не полосатый, а только сиреневый. Сбоку лежит еще одна шляпа — сомбреро. На всякий случай.

— Почему вы так странно выглядите? Нет, нам очень даже нравится, просто мы думали, что это только сценический имидж.
— Я люблю праздник. Можете считать меня Дедом Морозом. Особенно хочется праздника зимой. Я очень много сплю зимой, вчера прилетел в Новосибирск — и спал мертвым сном. А когда просыпаешься — перед глазами серо–белая картина. Человеку не хватает красок, и он таким образом добирает цветовую гамму.
— Жалко будет такую хорошую шляпу сжигать.
— Сжигать на этот раз не буду. К сожалению, здесь, в «Рок–Сити», пожарная безопасность. Думаю, самое главное событие — все–таки музыка, а что будет вокруг твориться, не так уж и важно. И потом, шляп не напасешься. В Нью–Йорке мне подарили шляпу, которая сгорела в Москве. После сжигания я зашел в московский магазин, такая же продается по цене 450 долларов. Значит, я сжег 450 долларов. Мне тогда сделали муляж и предлагали его спалить. Но для нас сожжение шляпы — это все–таки еще и ритуал. Это обращение к прошлому и прощание с ним. Нам надо было очистить дорогу для будущего, и мы решили жечь настоящую кожаную шляпу.
— Огонь и пепел, сжигание и возрождение — этот образ проходит через все творчество «Крематория». Присутствует это и в последнем альбоме «Рок–н–ролл». Но ведь это дорога не к будущему, а к прошлому?
— «Рок–н–ролл» — это, конечно, не новое. Это — каким должен был выглядеть наш первый альбом, если бы все тогда сложилось. Мы использовали те инструменты, которые были тогда. Например, гитару, — она как шкаф: аккорд взять невозможно, потому что гриф толщиной с дерево. А предыдущий альбом, «Мифология», — это надгробная плита тому, что мы делали. То есть взяли несколько направлений, которые остались невостребованными, объединили их, записали — и поставили жирную точку. Но сейчас у нас нет никакого желания представлять новые песни, хотя они появляются. Сейчас мы хотим праздника. Вот и празднуем двадцатилетие — и праздновать будем долго. Но, знаете, самое страшное — это банкет. Дав в Москве юбилейный концерт, сразу же уехали в Питер, чтобы избежать длительных посиделок.
Что будет потом? Это будет очень далеко от того, что мы делаем сейчас. Я вас уверяю: возможно, это будет даже не «Крематорий» в привычном его понимании. Ни один из нынешних музыкантов не будет задействован в этом проекте. Группа не распускается, но студийные музыканты будут другие. Ведь мы очень сыгранный коллектив. Когда музыканты долго играют вместе, то становятся равны собственным штампам. Из них трудно выжать что–то новое.
— Значит, вы сжигаете собственные штампы? А название группы сжечь не пробовали?
— Когда мы в очередной раз пытались переименовывать группу, кривая вывела к понятию «катарсис». Это очищение души — музыкой, огнем, страданием. Но это название не подошло.
— Потому что ваш приятель нашел созвучие с... ну, в общем, — вы как–то об этом рассказывали — с неблагозвучным словом?
— Оно, конечно, хорошо — катарсис, — но очень уж похоже на твердый шанкр, это он имел в виду. То есть похоже на сифилис.
— Ничего святого!
— И не говорите. Так и осталось название «Крематорий». Когда оно появилось, это дурацкое название, никто и не думал, что продержится так долго. А сейчас уж и не хочется менять. Лучше хорошая группа с плохим названием, чем наоборот.
— Но почему дурацкое? Ведь крематорий — это тоже огонь и очищение.
— Тем более это понятие не для мертвых, а для живых. Побывав в крематории, я вышел оттуда в приподнятом настроении. Я радовался тому, что жив.
— А как вас туда занесло?
— Однажды мой хороший приятель позвонил и попросил оказать содействие группе НТВ в съемке сюжета. Я даже не спросил, куда мы поедем. Привозят в крематорий, выходит директор, сообщает, что большой любитель нашей группы. У меня похолодели руки — передо мною те самые врата, куда год назад мы провожали нашего художника Васю Гаврилова. А директор повел нас дальше. Это ад настоящий. Открывается печь, там 900 градусов — от человека остается маленькая горстка праха.
— Так вы что, против кремации?
— Я, как христианин, считаю, что у каждого человека должно быть право выбора.
— Вас точно позовут в наш новосибирский крематорий. Они пиарят себя со страшной силой.
— Ну тогда и без нас обойдутся.
— Желаю вам не попадать туда как можно дольше! Ведь двадцать лет — это совсем еще юный возраст.
— У некоторых моих друзей тяжелая жизнь, их гнетут вечные проблемы, а для нас рок–н–ролл стал машиной времени, благодаря которой сохраняем дурость молодости. До сих пор мы способны на безрассудные поступки. Единственное, чего мы себе не позволяем, как раньше, — ситуация, когда тормоза включаются. Очень много молодежи стало на концертах. Всякие рамки это переходит. Какие–то бывают и после концерта отношения, юные особы провожают нас до гостиницы. Спрашиваешь, сколько ей лет, — оказывается, четырнадцать. На год меньше, чем моей дочери. Понятно, что никаких дальнейших действий не происходит...

Яна КОЛЕСИНСКАЯ

Версия для печати
Отправить по e-mail
Обсудить в форуме NNEWS.ru






ab579876

технический портал :: схемы :: программы :: технический форум :: техническая библиотека

Rambler's Top100 По всем вопросам, связанным с функционированием сервера, пишите администратору
© 2001-2006, «Новости в Новосибирске», Все права защищены.