О пьесах Белецкого обычно отзываются без особого восторга. Нет ярко выраженных изысков и в «Свободном телевидении», если не считать молодежных шуток–прибауток, гарантирующих спектаклю непринужденность и веселье. Все анекдоты, рассказанные артистами, попадают в тему, каламбуры идут на ура, а свои собственные придумки придают действу задора и азарта.
Это пьеса «о том, какие невыносимые унижения приходится преодолевать труженикам некоего «Свободного телевидения», что легко отнести к разряду «производственных пьес» — когда–то модному, а ныне, воображалось, сгинувшему жанру», — охарактеризовал произведение Белецкого критик Григорий Заславский. Павел Южаков стремился передать не столько «невыносимые унижения», сколько атмосферу телестудии, где парочка молодых сценаристов–балагуров, приятелей– разгильдяев, ваяет свои нетленки. Юные Павел Поляков в роли Валентина и Евгений Тележкин в роли Андрея юмористически отыгрывают вполне обычные каждодневные ситуации, а Павел Южаков помогает им сломать четвертую стену и наладить контакт с залом. С его легкой руки зрители спектакля становятся участниками телевизионного шоу и охотно откликаются на провокации вступить в контакт с участниками программы «Смех, да и Толька». Татьяна Жулянова, играющая координатора программы Ингу, игриво объясняет аудитории, как следует себя вести, и вопреки набившим оскомину запретам предлагает не отключать мобильники. И если они напоминают о себе, артисты охотно реагируют на звуки, импровизируя на все четыре стороны.
Режиссер подчеркивает игровую природу профессии телевизионщиков, у которых, вне зависимости от реализации их творческих проектов, молодые силы плещут через край. Парочка неистощимых на выдумки сценаристов то и дело устраивает друг с другом и друг перед другом мини–спектакли, развлекаясь кто во что горазд. Изобретательность артистов ГДТ и их героев в полной мере выявляется в момент перевоплощения Валентина в придуманную им участницу передачи — старушку со смешной фамилией Трихлеб. В одном из эпизодов грозная старушка Меткое Око швыряет в голубей привязанной за веревочку зачерствевшей булкой, родственной булыжнику, заставляя зрителей хохотать до колик. Вопреки пьесе, в которой Валентин пафосно читает для Инги стихотворение Ахматовой, где «все паруса убежали в море», он сам убегает в это «море», облачившись в импровизированный водолазный костюм. Заводной Андрей с ходу включается в игру, нацепив ласты, лицедействуя охотно и со вкусом. Никаких сантиментов участники «Свободного телевидения» не приемлют, стеб им роднее, а уж если за ним открывается такое вечное чувство, как любовь, то и вовсе здорово. Правда, любовь в пьесе прописана поверхностно и сводится к проблеме штампа в паспорте (или его отсутствия). Но Татьяна Жулянова создает характер влюбленной Инги и помимо текста. Когда ей надоедает устроенный ради несостоявшегося жениха маскарад, она гасит дерзкий, насмешливый взгляд, стаскивает с себя розовый парик и, глотая слезы, судорожно вытирает ладошкой ярко–красную помаду. Комедия становится драмой, наполненной живыми взаимоотношениями, готовыми рухнуть из–за глупых, но неизменно сопровождающих их недоразумений. Помимо недоразумений на сцене происходят куда более серьезные вещи, выявляющие, кто есть кто и чего стоит.
Студент четвертого курса театрального училища, переименованного в институт, Павел Поляков становится главным героем спектакля, раскрывая противоречивую историю яркой личности, при всех вынужденных компромиссах сохраняющей внутреннюю свободу. На фоне ссор, ерничанья и подколов рождается вдохновение — нисходит внезапно, как и должно, и в этих эпизодах отчетливо проявляется талант одного и посредственность другого. Этот другой согласен быть ведомым, но до поры до времени, пока дело не касается карьеры и денег. Продажность телевизионщиков — это когда продаешь не идеи, а дружбу. Герой Полякова, при всем своем пофигизме, на предательство не способен. На остальных — налет продажности, мелкие гадости они совершают как бы между прочим, с едва заметной стыдливой улыбочкой, как Альхен из «Двенадцати стульев», но в общем–то без каких бы то ни было душевных мук.
Жесткая правда жизни смикширована пока еще не проработанным финалом постановки и компенсирована за счет экрана, без которого не обходятся последние премьеры ГДТ. Видимо, следуя пожеланию драматурга: «На сцене зритель должен увидеть увлекательный фильм», режиссер применяет видеокамеру, которая фиксирует счастливое примирение влюбленных. Хэппи–энд происходит в духе Дмитрия Астрахана, увековечившего девиз «Все будет хорошо»: мы покажем вам, как вы хотите, чтобы было именно так. Зритель уходит с легким, неисцарапанным сердцем, уверенный, что совсем неплохо провел время.

Яна КОЛЕСИНСКАЯ