Двойка по географии

Новосибирск мгновенно наводнился неутешительными слухами, и директора турагенств собрали 28 января пресс–конференцию, где высказались так: «Друзья, вы хотя бы географию выучили». Паттайя, как и остров Бали, Индонезия, Сингапур, не значатся в зоне стихийного бедствия Юго–Восточной Азии, не относятся к бассейну Индийского океана, обрушившего на побережье вызванное землетрясением цунами. Поэтому отказы от путевок рассматриваются как расторжение договора в одностороннем порядке со стороны туристов.
На следующий день турагенство авиакомпании «Сибирь» сообщило, что в связи со стихийным бедствием считает невозможным отправку туристов чартерными рейсами на Мальдивские острова и остров Пхукет. Но рейсы по маршруту Новосибирск–У–Тапао (Паттайя) будут выполнены по расписанию. Форс–мажорных обстоятельств там нет. В то время как правительство России, раздувая нервозную атмосферу, рекомендовало гражданам отказаться от поездок в Таиланд, принимающая сторона заявила, что в Паттайе полный штиль. Туристы, принявшие решение ехать в Таиланд, тем самым поддержат экономику этой страны. Так что никакая опасность нам не грозила.
Появился анекдот на эту тему. Русские туристы в Таиланде отметили католическое Рождество, а наутро проснулись, увидели разрушенные окрестности и ужаснулись: ничего себе мы погуляли... Но в Паттайе узнали о трагедии от родственников, звонивших из России. 25 декабря весь город был расцвечен фейерверками. У тайцев нет такого праздника, но они старались ради туристов. Наутро мобильники, как взбесились. «Доча, ты жива? Ты спаслась?» С похмелья голова соображает туго. На одном конце провода люди бились в истерике, на другом — не могли взять в толк, чем она вызвана. Местные каналы, в отличие от наших, ужасов не нагоняли. А вот в русском трактире «У Захаровны», что расположен в центре Паттайи, установлены российские каналы. По ним Захаровна одна из первых в Паттайе узнала о случившемся. И рассердилась: «Санитарный врач напугал угрозой эпидемий, а их не было и нет. Зачем сеять панику? На 30 приехавших в Паттайю — 200 отказавшихся. Вместо девяти чартеров с Москвы прилетели два. У меня в это время года всегда очередь в трактире стоит. Первый раз так мало посетителей. Но недавно вот за этим самым столом сидел российский консул Пронин. 17 дней он провел на Пхукете. Он рассказал, что там все очень быстро восстанавливается».
К Захаровне мы еще вернемся, ведь ее заведение — настоящая достопримечательность курортного города. А пока перенесемся в Бангкок, с которого началось наше знакомство с Таиландом.

Миллион за улыбку

Поведение местных жителей никак не напоминало о том шоке, который они пережили при известии о цунами. Как рассказали очевидцы, тайцы мгновенно ориентировались в экстремальной ситуации, отважно бросались спасать туристов, но в остальное время вполне соответствовали характеристике из «Памятки туристу», которую турагентство выдало нам перед отъездом: «Им присуща неторопливость и беззаботность. Более 90 % населения исповедуют буддизм тхеравадийского направления, который оказывает влияние на повседневную жизнь населения в том плане, что они не торопятся (в отличие от нас) жить. Что не успеют в этой жизни — успеют в следующей. Для нас это сказывается на уровне сервиса». К этому любопытному документу, как и к Захаровне, мы еще будем возвращаться. Предстоит неоднократно убедиться, какие мудрые советы он содержит.
Право не улыбаться имеет только король Рама IX. Ему поклоняются так же, как и Будде. Портреты монарха висят по всему Таиланду, правда, на них он в два раза моложе, чем на самом деле. Его нынешний 77–летний возраст характеризуется, согласно буддизму, добротой. Стало быть, улыбка подразумевается. Но простые смертные не могут обходиться без улыбок. «Тайцы дарят вам улыбки и дружелюбие — отвечайте им тем же, — поучает памятка в рубрике «как себя вести». — Никогда не выходите из себя. Это пугает тайцев». Народ, родившийся под тропическим небом, будто бы впитал в себя негу, разлитую вокруг. Благотворный климат располагает к умиротворению. Первое, что мы заметили, едва сойдя с самолета — воздух, как в сауне. А в сауне люди расслабляются и получают удовольствие. По русским гидам это тоже очень заметно. Они что, работать сюда приехали? Пускай работает железная пила, не для работы меня мама родила!
Вся женская часть группы при виде нашего гида Сергея — молодого человека с внешностью звезды индийского кино — испытывала любовное томление. Его вальяжные движения, неспешная речь, равнодушие и лень, разлитые в прозрачных, светло–зеленых глазах, завораживали. Он никуда не торопился, он рассказывал об окружающей обстановке нехотя, точно считал любую информацию обременительной и для себя, и для нас. Вскоре выяснится, что все прочие гиды тоже не будут отличаться служебным рвением. При приеме на работу от них требуется знание английского языка, но вовсе не артистизм, не эрудиция, не осведомленность об особенностях экзотической страны. «Не гиды, а гады», — скаламбурит разочарованный турист. Но в Бангкоке нам повезло. На территории храмового комплекса, где хранится знаменитая статуя изумрудного Будды, русским экскурсоводам работать запрещено. Сергей сдал группу тайскому гиду, назвавшейся на русский лад Ниной. Только потом мы поняли, что она — экземпляр уникальный. Для тайцев выучить русский язык практически невозможно, как и для нас недоступна их напевная, построенная на разных тональностях речь. У нас совершенно по–другому устроены голосовые связки. Нина выговаривала многие слова по слогам, но никак не удавался ей «фарфор». «Китайский фрафоо», — звучало у нее. Вести экскурсию на русском языке для тайца — титанический труд. Каждому было заметно, как старается Нина. «Посмотрите, здесь вы видите три пагоды, построенные в разных стилях, — удивляла она нас. — Вот в шри–ланкийском стиле — в виде колокола, затем в тайском стиле — в виде короны, в комбоджийском — в виде кукурузы. А сейчас перейдем к фигурам обезьян и демонов в масках. Попробуйте догадаться, кто из них — обезьяны, а кто демоны?»
Мы балдели от красоты храмов и от обаяния Нины, едва не забыв о красавчике Сергее. Он поджидал нас в условленном месте, где сумасшедшие торговцы навяливали туристам зонтики, бусы и открытки. Гораздо проще было купить, чем объяснить, почему ты этого не хочешь. Тем более, они не понимают ни слова ни по–русски, ни по–английски. Но мы не покупали. Сергей сказал, что ничего покупать у них не надо, а мы очень хотели понравиться Сергею. Нам предстояла романтическая прогулка на лодке по каналам реки Чао Прайя. Однако романтика в Бангкоке весьма своеобразная, с душком.

Букет ароматов

К пирсу нужно пройти через тесный рынок, буквально протискиваясь меж прилавками. Здесь, как и повсюду, на грязных, малоприспособленных приступочках готовят пищу, распространяющую кислый удушливый запах. «К этому запаху надо привыкнуть, — осведомляет Сергей. — Он повсюду». Не понимая, что нас распирает тошнота, кургузая тетка от всей души предлагает попробовать местный фрукт мангхуст, сковырнув толстую кожуру, соблазняет белой мякотью. Мы в ужасе отшатываемся от ее неряшливых когтей.
Река благоухает помойкой. Наверное, 170 каналов, вырытых, начиная с 16 века, заменили канализацию, которую построить труднее. В реке никто не купается даже в самый жаркий день. Хотя в воду можно было бы нырнуть прямо из окна лачуги, сооруженной на сваях. Хибара нашей Нахаловки выглядит по сравнению с ней дворцом. А рядом, впритык, нависают над водой и панельные «общежития», и роскошные виллы богачей. Азиатская Венеция, строившаяся хаотично, вне каких–то архитектурных планов, многолика, чтобы не сказать, что лицо у нее отсутствует.
Лодочный мотор заглушает слова Сергея, с чем он смиряется и переключает наше внимание на обитателей водоема. Наш гид припас хлебные батоны, которыми полагается кормить сомиков. Стаи тупоголовых рыб кишат у борта лодки, хоть руками хватай. Вероятно, вот что значит — ловить рыбу в мутной в воде. Но никто здесь этого не делает — экологически чистые продукты доставляются с моря. Впрочем, жители Бангкока далеко не брезгливы. Антисанитария им по барабану. Это вам не Европа с ее стерильными улицами.
Бангкок и по другой причине не предназначен для пеших прогулок. Здесь не следуют совету Ильфа с Петровым, что пешеходов надо любить. Для них даже тротуаров нет. На полосе шириною полметра, что тротуаром можно назвать лишь условно, уживаются красотки в сапогах на шпильках и торговцы, поджаривающие шашлыки на мини–мангалах; тут же присели на корточки едоки с пластиковыми тарелками и прогуливается собака с плешью в пол–спины, но ее никто не гонит (души умерших родственников переселяются в животных). Компания туристов может продвигаться только гуськом, уступая дорогу встречным прохожим, телефонным будкам, фонарным столбам, сходя на проезжую часть и рискуя угодить под сумасшедшие автобайки.
В сумерках неряшливость города не так заметна. Заполонившие улицы неоновые вывески злачных мест создают иллюзию вечного праздника. А вот казино здесь не найти: король, закрыв глаза на проституцию, запретил азартные игры. И все же, Новосибирск по сравнению с этим борделем — аккуратно прибранная детская площадка.

Знак бесконечности

Для прогулок подальше выбирать закоулки бессмысленно. Там шныряют ненасытные крысы и огромные черные тараканы. Куда деваться от тесноты и хаоса? Сергей советует совершить шоппинг по громадным гипермаркетам Бангкока. Они обладают площадями, словно сэкономленными при застройке улиц. Один семиэтажный торговый центр соединен с другим надземным переходом, оборудован эскалаторами, разбавлен многочисленными кафе, ресторанами, парикмахерскими и массажными салонами. Дня не хватит, чтобы обойти это царство коммерции.
Нам его и не хватает. На улицу выбираемся едва живые. Нет сил добираться пешком до гостиницы «Бангкок–палас». К тому же, на улицах нет табличек ни с их названиями, ни с номерами домов, дорогу не помним, ориентация в пространстве потеряна. Моментально заметив нашу беспомощность, к нам кидается водитель «туки–туки». Мы протестуем, ведь в «Памятке туриста» сказано: «Не рекомендуется пользоваться такси «туки–туки». Они крайне небезопасны». Но мы мчимся на мопеде с тележкой, оборудованной сидениями для трех–четырех человек. Смертельный номер! Американские горки! От ужаса хочется зажмурить глаза, вцепиться в сидение, но тогда мы ничего не увидим!
Кто сказал, что тайцы медлительны? Шумахер? Его бы сюда. Мопед несется, не разбирая дороги, обгоняет машины, лавирует в пробках, выруливает на встречную полосу, сворачивает в переулки, пересекает проходные дворы и снова врывается на встречную полосу. Водитель что–то лопочет на своем языке, отпуская руль и воздевая руки к небу. Еще секунда — и все полетит в тартарары. Потом нам объяснят, что в Таиланде нет правил дорожного движения. А если есть, то о них никто не знает.
Бросив покупки в номере, мы, растормошенные экстримом, обнаруживаем необычайный подъем. Подъем совершается на скоростном лифте на высоту 309 метров самой высокой в мире гостиницы «Байок». Большой город, который невозможно понять в обычном ракурсе, теперь видится на расстоянии — с верхнего 84–го этажа, где установлена вращающаяся обзорная площадка. Ощущение на башне такое, что ты обзираешь столицу королевства Таиланд из космоса, зависнув между небом и землей. Небо стало ближе — хоть звезды руками хватай. Где–то вдали мерцают шпили крохотных небоскребов. Скрещиваются и пересекаются округлые линии семиуровнего хэдвея с эстакадной развязкой, похожего на детскую железную дорогу. Куда ни бросишь взгляд — везде полыхает огнями 20–миллионный мегаполис. Влево, вправо, вперед, назад, от горизонта до горизонта простирается бесконечность. Сюда не доносятся никакие запахи, никакие звуки — мы выше этого.

Продолжение следует.

Яна КОЛЕСИНСКАЯ