Строгая синяя обложка, серебряные буквы заголовка. Аннотация сообщает, что «коллективный герой — литературная ситуация и культурный ландшафт». Аудитория, питающая интерес к серьезной литературе, должна оценить книгу уважаемого критика и эссеиста. Так автор себя и позиционирует. А если кому непонятно, то не стесняется напомнить о своем статусе: она входит в жюри престижных премий, является координатором культурных проектов... Что не удерживает ее от склонности к вещам, для профессионала недопустимым: смешиванию личных взаимоотношений и профессиональных оценок.
Не любит Наталья Иванова Татьяну Толстую. По–женски, по–бабски не любит. О ее прозе — ни слова. Зато не пропустит случая фамильярно ущипнуть за чувствительное место. Не единожды проводит аналогию с бессмертным произведением «Золотой ключик» Алексея Толстого, «дедушки нашей Тани», намекая, что и в подметки не годится Таня великому родственнику.
Людмила Улицкая не удостаивается даже кивка головы от именитого рецензента. Именно Наталье Ивановой принадлежит остроумное замечание, что Улицкая «пришла к читателю обратным ходом», так как ее известность началась с вручения двух премий на Западе. Но дальнейшая логика убийственна: раз книги писателя пользуются спросом у широких масс, то серьезного разбора недостойны. Ну и не удостаивает. Зато с нескрываемым кайфом смакует в контексте Улицкой аббревиатуру «ЖП» — так называемая «женская проза».
Автор, неистово выступающий против масскульта, отупляющей пошлости ТВ, развесистой клюквы, литературных прихлебателей, сама же пользуется их средствами, сбиваясь на интонацию светской хроники, кухонных сплетен, рубрики «ЛГ» «Кумирня». Ратуя за высокий художественный вкус, сама же его и оскорбляет. Интриги, связанные с вручением литературных премий, подробности банкета–фуршета, окололитературная возня занимают ее больше, чем собственно литература. Наталья Иванова любовно выписывает быт, атмосферу: как в Москве не взлетел самолет, как опоздал поезд из Бостона в Нью–Йорк, как не встретили на вокзале, как дозвонилась–таки до Бродского. О самом Бродском — пара дежурных абзацев. Так как: «Что можно рассказать тем, кто и так уже много прочитал о поэте, вокруг поэта и, я надеюсь, самого поэта?». Вот такая женская логика.
Рядом с подобными откровениями инопланетными пришельцами кажутся полные гражданской энергии, любви к Литературе и презрения к ее суррогату тексты о Пелевине и Маканине, Сорокине и Проханове, Аксенове и Лиснянской. Их бы выпустить по принципу избранных мест, отделить от газетно–журнальной шелухи, которую талантливый критик зачем–то решила переиздать. Без нее книга получилась бы тоньше, но весомей.
Актуальная цитата: «Скучно жить на этом свете, если человек, написавший слово из трех букв не на заборе, а в строке, автоматически получает пропуск в актуальную литературу. Все это напоминает анекдот о первокласснике, прибежавшем с новыми знаниями к родителям».

Яна КОЛЕСИНСКАЯ