Часть тиража «Черной книги» привез из Москвы председатель совета НТС, директор издательства, один из ее авторов, историк Борис Пушкарев. Он презентовал издание в клубе Александра Галича 18 октября, где, по символическому совпадению, в тот же день отмечали двухлетие установления в Академгородке мемориальной доски любимому поэту и барду. Следом Президент клуба А.Рапопорт и представитель издательства «Посев» И.Батенев обратились к мэру города с официальным письмом, в котором предложили новую концепцию по увековечиванию в нашем городе памяти выдающихся личностей. Если в центре Мос-квы в 90–х годах было восстанов-лено полторы сотни исторических названий, то Новосибирск, как сказано в письме, остается «огромным музеем ... опороченной в глазах всего мира идеи». Письмо стало как бы своеобразным дополнением к «Черной книге» — сборнику кратких исторических очерков о 120 персонах, сыгравших в отечественной истории роковую роль.
Итальянские анархисты Сакко и Ванцетти прославились тем, что прикончили инкассатора, за что и были казнены на электрическом стуле. Но в России были объявлены героями, пострадавшими за дело рабочего класса. О Павлике Морозове — умственно отсталом подростке, науськанном матерью состряпать донос на отца за то, что ушел к соседке, бросив ее с четырьмя детьми, писали и до этого. Другое дело, что бессчетное количество людей сгинуло по таким вот доносам, узаконенным правителями, миллионами истреблявшими собственный народ.
«Очень своевременная книга», — сказал бы один из них, побивший рекорды по количеству и кровавых расправ, и объек-тов, названных в его честь. Своевременная еще и потому, что нынче пошла мода на очеловечивание советского прош-лого. Собаку бьют, а она лижет руку хозяина. Книга наверняка вызовет протест у людей, для которых верность мифу дороже правды. Беда в том, что не только у них. Борис Пушкарев не скрывает, что при составлении сборника возникали возражения против включения в него спорных фигур. Тем не менее, и Пугачеву с Разиным, и Пестелю с Рылеевым, и Герцену с Маяковским не место на карте России. «Черная книга» сводит лич-ность к одноклеточному существу, знаки расставлены недрогнувшей рукой: казнить! Нельзя помиловать! Коллектив авторов пошел по пути ненавидимого ими большевизма, насаждающего односторонность мышления. Все выкрашено сплошной черной краской, вплоть до обложки, где, как приговор военного трибунала, гневом горят буквы заголовка.
Аргументация очерков столь же далека от научного подхода. «Со студенческих лет Маркс сохранял любовь к вину и разгульной жизни. Посылая жену просить денег у родственников, он предавался утехам со служанкой Хелен Демут... У Маркса был внебрачный сын Фредерик Демут. Вскоре после рождения его отдали приемным родителям». Следуя подобной логике, давайте и Пушкина забракуем. Просил же он Вяземского, причем, небрежно и высокомерно, присмотреть за его дитем, прижитым от горничной. В другом письме и вовсе посмеивался, что оприходовал в стогу Анну Керн. А уж Высоцкого, к открытию в Новосибирске памятника которому причастен клуб Галича, и вовсе следует занести в черный список. При определенной задаче в биографии самого Галича отыщется компромат. Может, послушаться профессора Преображенского, обсуждавшего с Шариковым переписку Каутского и Энгельса? «С кем не согласен? — С обоими. — Зина! В печку обоих!» А еще проще выбрать путь певца Антонова: «Пойду по Абрикосовой, сверну на Виноградную...»
По словам Бориса Пушкарева, в планах издательства — подготовка и выпуск антипода «Черной книги». Есть подозрения, что «Белая книга» будет представлять собой патерик — благостные биографии святых. Не предложат ли площадь Ленина переименовать в площадь Христа?
Актуальная цитата: «Для физического здоровья важно качество окружающей нас среды: чистый воздух, чистая вода. Для душевного здоровья не менее важна окружающая нас символическая среда. К ней относятся названия географических объектов».

Яна КОЛЕСИНСКАЯ