Филармоническую певицу Дилару Ворфоломееву ценят за широкий диапазон ее голоса, лирическую природу, естественность сценического существования. В то, что она действительно обладает этими качествами, сама она поверила совсем недавно. В себя начинаешь верить тогда, когда рядом любимый мужчина.

Музыка снега

Самое мучительное в Сибири — зима. Кажется, этот снег никогда не растает! Впадаешь в депрессию на полгода. Хочется свернуться под пледом с кошкой под боком и не двигаться. Заплачешь — Ляля хлопнет лапкой по щеке, тоже захнычет. «Отцвели уж давно хризантемы в саду», — грустит Дилара за фортепиано, Ляля сопереживает, мяукает на все лады. Кошка певицы не может быть немузыкальной натурой.
Самое неприятное в Сибири — зима. Затянутое серой пеленой небо давит на плечи, как новая дубленка. Сверху сыплется колкий порошок, наметается в стылые сугробы. А в Ташкенте в феврале зацветают фиалки и клевер. Шла по площади Ленина (сейчас это площадь Независимости) — и душа пела. Несла это состояние в театр, на сцену. Душа пела, когда Он был с нею.
20 лет назад жизнь только начиналась. Она — студентка Ташкентской консерватории. Он — взрослый музыкант. Бегала в оперный театр, смотрела не на сцену, а в оркестровую яму. Потом кино, ночи под луной. Расстаться друг с другом — значит все на свете потерять. Вспоминаешь, и сердце захлебывается в отчаянии. Вернее, не вспоминаешь, потому что никогда не забывала. По молодости, по глупости, по своему советскому воспитанию красивая домашняя девочка вообразила, что их необыкновенный роман должен обернуться свадьбой. Не дождавшись воплощения советского штампа, дернула плечиком. Выскочила замуж за другого. Он, избежав каких бы то ни было объяснений, уехал. И тоже завел семью. С тех пор ни разу не виделись. Ну вот и все.
В 94–м Дилара вместе с мужем и сыном переехала в Новосибирск. Шла устраиваться на работу в филармонию, чуть ли не зажмурив от страха глаза. Сказала себе: подойду в вестибюле к первому встречному. Первым встречным оказался стройный седой господин. «Вы не могли бы представить меня какому–нибудь дирижеру?» — бросилась к нему чужестранка. «Деточка, я и есть дирижер. Но давай–ка лучше я отведу тебя к художественному руководителю нашей филармонии», — великодушно ответствовал маэстро Кац. Окружающие не верили, что все у нее так хорошо складывается без протекции маэстро. Но ей было очень важно использовать свое колоратурное сопрано на все сто процентов. Работа компенсировала пустоту личной жизни. С мужем Дилара рассталась через полгода после переезда в Новосибирск.
Это могло случиться еще в Ташкенте, но удерживала себя из–за ребенка. А теперь уходила в никуда, но с легким сердцем. Помыкавшись по съемным углам и общежитиям, получила–таки однокомнатную квартирку на Красина. Пианино, компьютер, диван, телевизор — вот и вся обстановка. А на стенах почти нет свободного места: дипломы, афиши, фотографии. «Мне приятно вспоминать все это заново, — как бы извиняется перед гостями. — Ведь это — главная часть моей жизни». Есть в этой коллекции и портрет сына, ныне — артиста питерской балетной труппы. И фото еще одного мужчины — портрет 20–летней давности. Совсем недавно он переступил порог этой квартиры.
Адажио и престо
— Когда личной жизни нет, одна радость — вкусно поесть! — смеется Дилара, раскладывая по тарелкам японские суши. — Каждый ищет себе радость, мы с подругами искали ее в кухнях мира. А встаешь на весы — и вся радость испаряется.
Куда приятнее, если аппетит разгорается к работе. Перед своим первым бенефисом, посвященным десятилетию филармонической деятельности, за неделю похудела на пять килограммов. Он стал не просто вехой в творческой биографии. Но оказался самым главным жизненным рубежом. «Немного жаль», — значилось на афишах. Коллеги недоумевали: кому в голову пришло столь странное название?
Посылая привет Кальману и Легару, солистка то становилась лукавой кокеткой, то перевоплощалась в сексапильную соблазнительницу. Но ближе всего для нее всегда остается лирический образ, подсказанный романсами любимого Рахманинова. В его загадочной музыке сосредоточена тоска и боль разлуки, которая ее, Дилару, не отпускает, даже когда хочешь отвлечься, расслабиться, развеселиться с подругами. «Здесь нет людей. Здесь тишина, Здесь только Бог да я, Цветы, да старая сосна, Да ты, мечта моя...», — пела Дилара, и виделся ей замок у моря и мужская фигура у самого горизонта.
Цветов было столько, что не помещались в ванну. А наутро после бенефиса первой мыслью было: ну вот и все. Скоро стану жительницей Нью–
Йорка. Встретился серьезный мужчина, предложил все изменить. Вот так, разом решиться, словно совершить прыжок с вышки. Кому там пригодится ее Рахманинов? Где она будет петь? В бедных русских ресторанах? «Немного жаль» оставлять ставший почти родным Новосибирск, друзей, которых здесь обрела. Жаль своей юности. Жаль, невыносимо жаль.

Романс о влюбленных

Его координаты искала в интернете, посылала письма в программу «Жди меня», просила навести справки друзей, отправляющихся на юг. Адрес нашелся чудом, когда она уж и не надеялась. Купила билет и вылетела в Крым. Это было в сентябре прошлого года.
Ничего от него не надо. И вида не покажу, как волнуюсь и умираю. Только проститься, больше ничего. Как перед смертью.
Романтический вечер со свечами. Она пела: «Здесь нет людей. Здесь тишина...» На следующий день Он объявил ей, что решил оставить семью. Вернулась в Новосибирск уже не одна. Гудбай, Америка, о, где я не буду больше никогда...
— Счастье иногда запаздывает, — говорит Дилара, разливая по бокалам красное вино, организовывая музыкальный звон хрусталя. Чокаемся за будущее, которое должно быть радостнее прошлого, ну и за нас, за девочек. — Между нами, девочками, говоря, предложения мне делали. Боже мой, я ведь чуть было не уехала навсегда! Но ничего не нужно от нелюбимого человека. Я не использовала мужчин в своих целях, старалась отказываться от их подарков. И уж конечно, не хотела разбивать семью! Постоянно мучаюсь, что так вышло. Ну не скажешь же его жене: прости, мол, так получилось, любовь–морковь... Утешаю себя тем, что из семьи, где все хорошо, за один день не уходят...
Вот уж год, как они вместе. Когда душа поет, еще больше хочется работать. Раньше что? В твоем распоряжении всего две минусовки, вот и вертись, как говаривал чеховский Медведенко. А теперь не успеваешь разучивать новые партии. Дилара мечтает спеть все какие ни есть русские романсы, муж занялся аранжировками. Находясь с ним рядом, она многому учится. Помимо филармонических концертов, дни расписаны для выступлений на концертных площадках города, создания видеофильмов при его непосредственном учас-тии и руководстве, проведения свадеб и праздников. (Гости замирают от неожиданности, когда ведущая начинает еще и петь. Не верят, что обходится без фонограммы. На прощание сотрудники кафе качают головами: «Первый раз мужики расходятся на своих ногах, так вы их закрутили».) Давно Дилара так не уставала от работы. Никогда не была так счастлива — от усталости, ощущения профессиональной состоятельности и собственной самодостаточнос-ти, внутреннего комфорта и наполненности своей жизни.
Уехать вместе с Ним куда–нибудь в глухую деревушку не на день, а хотя бы на неделю — чтобы домик и печка. Чтобы так: «Здесь только Бог да я, Цветы, да старая сосна, Да ты, мечта моя». Или дождаться лета и скорее к маме, в Башкирию! Там речка, лес, никакой косметики на лице, ну словно заново родилась! Правда, мама извиняющимся голосом попросит: «Доченька, накрасься, а то вон соседка не верит, что ты артистка».
Самое веселое время в Сибири — зима. В Ташкенте снег так не сиял под солнцем. Деревня, куда всей честной компанией прикатили спозаранку, укутана сугробами. Хлопнешь на морозе рюмку под шашлычок, запустишь друзьям снежок за воротник. А еще лучше нахлестаться березовым веником — и в сугроб! Сроду не подозревала, что существуют такие удовольствия. К Сибири привыкаешь не сразу, но уж если привыкаешь... Немыслимо, но всего год назад она всерьез собиралась на ПМЖ в Штаты!

Яна КОЛЕСИНСКАЯ