Премьера спектакля «Брак по–неаполитански» по известной пьесе Эдуардо де Филиппо (реж. Сергей Бобровский) в театре «Старый дом» похожа на диагноз летаргического сна.
Замечательный спектакль. Такой светлый, чистый. Рассматриваются вечные темы человечества — любовь, материнство, детство. Вредные люди становятся добрыми, несносные мальчишки перевоспитываются. Добро побеждает зло (с подлежащим в первом слове, а не наоборот). Вместе с системой Станиславского торжествуют великие гуманистические ценности.
Спектакль потряс бы зрителя годов 70–х. Зритель плакал бы. От катарсиса. Спектакль потрясает и зрителя нашего века. Зритель плачет. От всех атрибутов провинциального театра: шаблонности режиссерских приемов, приторной сентиментальной интонации, отсутствия остроумия и выдумки. «Старый дом» подчеркивает не достоинства пьесы, а то, что устарел взгляд итальянского классика на проблемы материнства, детства и бракосочетания, человек 21 века совсем иначе смотрит на мир. В новосибирских театрах есть примеры, как можно по–новому увидеть истрепанную пьесу, а «Старый дом» скатывается к своему патриархальному прошлому, вползает в состояние полудремы, с которым года три назад намеревался расстаться навеки. Зачем бархатные революции, зачем кадровые изменения, зачем бури и натиски? И кто будет подсчитывать потери в этой «битве» за новое искусство?
Проснись и пой! — запульсировало живое, трепетное! Доменико (в знаменитом фильме его играл Марчелло Мастрояни), мучимый вопросом, кто же из трех отпрысков Филумены его родной сын, испытующе вглядывается в каждого. Кто? Ну кто? Между хозяином и гостями возникает тепло, доверие, вот уж петь хотят вместе — «Скажите, девушки, подружки». Споемте, друзья! Юноши волнуются, не попадают в тональность, Доминико с самодовольным видом берет гитару, песнь заводит. Сейчас, сейчас, сейчас наступит момент истины! Родной сын, чувствуя зов крови, вступит дуэтом, у него наследственный талант, и вот между ними искра, у них теперь одна тайна на двоих...
Ничего этого не случится. Не удастся нам стать свидетелем чужой тайны — нет никакой тайны. Не услышать и прекрасный баритон — режиссер постеснялся использовать вокальный талант Михаила Пичигина. В силу особо хитрого замысла Доминико дает петуха и смущенно оставляет гитару. Ну вот и все. Вставной полукапустный номер — всего лишь заплата на расползающейся ткани спектакля. Хорошо, тихо, спокойно. Убаюкивает. Устать, уснуть. И видеть сны...
Яна КОЛЕСИНСКАЯ
