Если бы убийство осталось нераскрытым, его наверняка причислили бы к заказным из–за меткой стрельбы и брошенного орудия, коим оказался пистолет иностранного производства калибра 5,6 мм, какие в РФ встречаются нечасто. Но в убийстве сознался наемный рабочий, стороживший коттедж. Из показаний следует: причиной столь смертоносной агрессии стали претензии хозяйки по поводу того, что сторож не протопил помещение, обогревавшееся автономным котлом. Котел работал на солярке, а солярки в доме вроде как не было. По нормальной человеческой логике, все это на словах могло выглядеть довольно–таки спокойно и уж, по крайней мере, не вызывать «крайних мер». То есть повода для яростной ссоры тут не видно. Но «работяга» с какого–то перепугу хватает импортный ствол, непонятно откуда взявшийся — более того, оказавшийся буквально под рукой, и...
И это еще не все. Якобы «отстрелявшись», он не убегает, не прячется, а тут же находит каких–то якобы «друзей» (тоже оказавшихся «под рукой», прямо как пистолет) и начинает с ними выпивать. Пусть не на месте происшествия, а в сторожке, но во время пития не только не пытается скрыть свое злодеяние, а наоборот — воссоздает картину случившегося (как бы хвастая), после чего засыпает мертвецким сном. А его друзья–собутыльники оказываются людьми исключительно порядочными, да еще и (вы не поверите!) законопослушными. Не считая себя вправе скрывать полученные за столом сведения о совершенном особо тяжком противоправном деянии, они сигнализируют в милицию...
В такую картину происшествия, судя по всему, сразу и охотно поверили и в милиции, и в прокуратуре. Тем более что субъекта преступления, говорят, задержал на месте сам хозяин (надо понимать, до приезда стражей порядка). А субъект, как оказалось, не являлся личностью нравственной: мало того, что он имел весьма узбекское гражданство, так он еще и находился у нас в федеральном розыске за ранее совершенное менее тяжкое преступление.
Вот психология, да? Чем больше над человеком нависало проблем и трудностей, тем агрессивнее он становился, так что готов был с легкостью расстаться с временным прибежищем и даже совершить тягчайший грех, убив жену благодетеля... И, хотя он наверняка не был ковбоем, поскольку прибыл не из ковбойской страны (там, у себя, он в лучшем случае мог бы именоваться басмачом и носить что–нибудь навроде обреза), показал незаурядную ловкость в обращении с загранстволом. Почти как однорукий («легендарный», хотелось бы сказать, но уж больно коллеги слово замусолили) Вильгельм Телль. Наверное, очень хотел показаться настоящим мужчиной, потому и убегать не стал (хотя Россия так велика!), и следствию помог, обеспечив его свидетельской базой.
Хочется надеяться, сам г–н Хван уже обратил внимание на все перечисленные нюансы и дал им должную оценку. Недаром же он являлся (а может, и является) учредителем или руководителем кучи фирм с разными организационно–правовыми формами в различных сферах деятельности. Такие способные люди лучше нас должны понимать, в каком ужасном мире и в какое столь же ужасное время мы живем, а также уметь ориентироваться в любой ситуации... Притом, конечно же, приносим самые искренние соболезнования родным и близким погибшей.

Виктор АНТРОПОВ