Двойка по географии

Новосибирск мгновенно наводнился неутешительными слухами, и директора турагенств собрали 28 января пресс–конференцию, где высказались так: «Друзья, вы хотя бы географию выучили». Паттайя, как и остров Бали, Индонезия, Сингапур, не значатся в зоне стихийного бедствия Юго–Восточной Азии, не относятся к бассейну Индийского океана, обрушившего на побережье вызванное землетрясением цунами. Поэтому отказы от путевок рассматриваются как расторжение договора в одностороннем порядке со стороны туристов.
На следующий день турагенство авиакомпании «Сибирь» сообщило, что в связи со стихийным бедствием считает невозможным отправку туристов чартерными рейсами на Мальдивские острова и остров Пхукет. Но рейсы по маршруту Новосибирск–У–Тапао (Паттайя) будут выполнены по расписанию. Форс–мажорных обстоятельств там нет. В то время как правительство России, раздувая нервозную атмосферу, рекомендовало гражданам отказаться от поездок в Таиланд, принимающая сторона заявила, что в Паттайе полный штиль. Туристы, принявшие решение ехать в Таиланд, тем самым поддержат экономику этой страны. Так что никакая опасность нам не грозила.
Появился анекдот на эту тему. Русские туристы в Таиланде отметили католическое Рождество, а наутро проснулись, увидели разрушенные окрестности и ужаснулись: ничего себе мы погуляли... Но в Паттайе узнали о трагедии от родственников, звонивших из России. 25 декабря весь город был расцвечен фейерверками. У тайцев нет такого праздника, но они старались ради туристов. Наутро мобильники, как взбесились. «Доча, ты жива? Ты спаслась?» С похмелья голова соображает туго. На одном конце провода люди бились в истерике, на другом — не могли взять в толк, чем она вызвана. Местные каналы, в отличие от наших, ужасов не нагоняли. А вот в русском трактире «У Захаровны», что расположен в центре Паттайи, установлены российские каналы. По ним Захаровна одна из первых в Паттайе узнала о случившемся. И рассердилась: «Санитарный врач напугал угрозой эпидемий, а их не было и нет. Зачем сеять панику? На 30 приехавших в Паттайю — 200 отказавшихся. Вместо девяти чартеров с Москвы прилетели два. У меня в это время года всегда очередь в трактире стоит. Первый раз так мало посетителей. Но недавно вот за этим самым столом сидел российский консул Пронин. 17 дней он провел на Пхукете. Он рассказал, что там все очень быстро восстанавливается».
К Захаровне мы еще вернемся, ведь ее заведение — настоящая достопримечательность курортного города. А пока перенесемся в Бангкок, с которого началось наше знакомство с Таиландом.

Миллион за улыбку

Поведение местных жителей никак не напоминало о том шоке, который они пережили при известии о цунами. Как рассказали очевидцы, тайцы мгновенно ориентировались в экстремальной ситуации, отважно бросались спасать туристов, но в остальное время вполне соответствовали характеристике из «Памятки туристу», которую турагентство выдало нам перед отъездом: «Им присуща неторопливость и беззаботность. Более 90 % населения исповедуют буддизм тхеравадийского направления, который оказывает влияние на повседневную жизнь населения в том плане, что они не торопятся (в отличие от нас) жить. Что не успеют в этой жизни — успеют в следующей. Для нас это сказывается на уровне сервиса». К этому любопытному документу, как и к Захаровне, мы еще будем возвращаться. Предстоит неоднократно убедиться, какие мудрые советы он содержит.
Право не улыбаться имеет только король Рама IX. Ему поклоняются так же, как и Будде. Портреты монарха висят по всему Таиланду, правда, на них он в два раза моложе, чем на самом деле. Его нынешний 77–летний возраст характеризуется, согласно буддизму, добротой. Стало быть, улыбка подразумевается. Но простые смертные не могут обходиться без улыбок. «Тайцы дарят вам улыбки и дружелюбие — отвечайте им тем же, — поучает памятка в рубрике «как себя вести». — Никогда не выходите из себя. Это пугает тайцев». Народ, родившийся под тропическим небом, будто бы впитал в себя негу, разлитую вокруг. Благотворный климат располагает к умиротворению. Первое, что мы заметили, едва сойдя с самолета — воздух, как в сауне. А в сауне люди расслабляются и получают удовольствие. По русским гидам это тоже очень заметно. Они что, работать сюда приехали? Пускай работает железная пила, не для работы меня мама родила!
Вся женская часть группы при виде нашего гида Сергея — молодого человека с внешностью звезды индийского кино — испытывала любовное томление. Его вальяжные движения, неспешная речь, равнодушие и лень, разлитые в прозрачных, светло–зеленых глазах, завораживали. Он никуда не торопился, он рассказывал об окружающей обстановке нехотя, точно считал любую информацию обременительной и для себя, и для нас. Вскоре выяснится, что все прочие гиды тоже не будут отличаться служебным рвением. При приеме на работу от них требуется знание английского языка, но вовсе не артистизм, не эрудиция, не осведомленность об особенностях экзотической страны. «Не гиды, а гады», — скаламбурит разочарованный турист. Но в Бангкоке нам повезло. На территории храмового комплекса, где хранится знаменитая статуя изумрудного Будды, русским экскурсоводам работать запрещено. Сергей сдал группу тайскому гиду, назвавшейся на русский лад Ниной. Только потом мы поняли, что она — экземпляр уникальный. Для тайцев выучить русский язык практически невозможно, как и для нас недоступна их напевная, построенная на разных тональностях речь. У нас совершенно по–другому устроены голосовые связки. Нина выговаривала многие слова по слогам, но никак не удавался ей «фарфор». «Китайский фрафоо», — звучало у нее. Вести экскурсию на русском языке для тайца — титанический труд. Каждому было заметно, как старается Нина. «Посмотрите, здесь вы видите три пагоды, построенные в разных стилях, — удивляла она нас. — Вот в шри–ланкийском стиле — в виде колокола, затем в тайском стиле — в виде короны, в комбоджийском — в виде кукурузы. А сейчас перейдем к фигурам обезьян и демонов в масках. Попробуйте догадаться, кто из них — обезьяны, а кто демоны?»
Мы балдели от красоты храмов и от обаяния Нины, едва не забыв о красавчике Сергее. Он поджидал нас в условленном месте, где сумасшедшие торговцы навяливали туристам зонтики, бусы и открытки. Гораздо проще было купить, чем объяснить, почему ты этого не хочешь. Тем более, они не понимают ни слова ни по–русски, ни по–английски. Но мы не покупали. Сергей сказал, что ничего покупать у них не надо, а мы очень хотели понравиться Сергею. Нам предстояла романтическая прогулка на лодке по каналам реки Чао Прайя. Однако романтика в Бангкоке весьма своеобразная, с душком.

Букет ароматов

К пирсу нужно пройти через тесный рынок, буквально протискиваясь меж прилавками. Здесь, как и повсюду, на грязных, малоприспособленных приступочках готовят пищу, распространяющую кислый удушливый запах. «К этому запаху надо привыкнуть, — осведомляет Сергей. — Он повсюду». Не понимая, что нас распирает тошнота, кургузая тетка от всей души предлагает попробовать местный фрукт мангхуст, сковырнув толстую кожуру, соблазняет белой мякотью. Мы в ужасе отшатываемся от ее неряшливых когтей.
Река благоухает помойкой. Наверное, 170 каналов, вырытых, начиная с 16 века, заменили канализацию, которую построить труднее. В реке никто не купается даже в самый жаркий день. Хотя в воду можно было бы нырнуть прямо из окна лачуги, сооруженной на сваях. Хибара нашей Нахаловки выглядит по сравнению с ней дворцом. А рядом, впритык, нависают над водой и панельные «общежития», и роскошные виллы богачей. Азиатская Венеция, строившаяся хаотично, вне каких–то архитектурных планов, многолика, чтобы не сказать, что лицо у нее отсутствует.
Лодочный мотор заглушает слова Сергея, с чем он смиряется и переключает наше внимание на обитателей водоема. Наш гид припас хлебные батоны, которыми полагается кормить сомиков. Стаи тупоголовых рыб кишат у борта лодки, хоть руками хватай. Вероятно, вот что значит — ловить рыбу в мутной в воде. Но никто здесь этого не делает — экологически чистые продукты доставляются с моря. Впрочем, жители Бангкока далеко не брезгливы. Антисанитария им по барабану. Это вам не Европа с ее стерильными улицами.
Бангкок и по другой причине не предназначен для пеших прогулок. Здесь не следуют совету Ильфа с Петровым, что пешеходов надо любить. Для них даже тротуаров нет. На полосе шириною полметра, что тротуаром можно назвать лишь условно, уживаются красотки в сапогах на шпильках и торговцы, поджаривающие шашлыки на мини–мангалах; тут же присели на корточки едоки с пластиковыми тарелками и прогуливается собака с плешью в пол–спины, но ее никто не гонит (души умерших родственников переселяются в животных). Компания туристов может продвигаться только гуськом, уступая дорогу встречным прохожим, телефонным будкам, фонарным столбам, сходя на проезжую часть и рискуя угодить под сумасшедшие автобайки.
В сумерках неряшливость города не так заметна. Заполонившие улицы неоновые вывески злачных мест создают иллюзию вечного праздника. А вот казино здесь не найти: король, закрыв глаза на проституцию, запретил азартные игры. И все же, Новосибирск по сравнению с этим борделем — аккуратно прибранная детская площадка.

Знак бесконечности

Для прогулок подальше выбирать закоулки бессмысленно. Там шныряют ненасытные крысы и огромные черные тараканы. Куда деваться от тесноты и хаоса? Сергей советует совершить шоппинг по громадным гипермаркетам Бангкока. Они обладают площадями, словно сэкономленными при застройке улиц. Один семиэтажный торговый центр соединен с другим надземным переходом, оборудован эскалаторами, разбавлен многочисленными кафе, ресторанами, парикмахерскими и массажными салонами. Дня не хватит, чтобы обойти это царство коммерции.
Нам его и не хватает. На улицу выбираемся едва живые. Нет сил добираться пешком до гостиницы «Бангкок–палас». К тому же, на улицах нет табличек ни с их названиями, ни с номерами домов, дорогу не помним, ориентация в пространстве потеряна. Моментально заметив нашу беспомощность, к нам кидается водитель «туки–туки». Мы протестуем, ведь в «Памятке туриста» сказано: «Не рекомендуется пользоваться такси «туки–туки». Они крайне небезопасны». Но мы мчимся на мопеде с тележкой, оборудованной сидениями для трех–четырех человек. Смертельный номер! Американские горки! От ужаса хочется зажмурить глаза, вцепиться в сидение, но тогда мы ничего не увидим!
Кто сказал, что тайцы медлительны? Шумахер? Его бы сюда. Мопед несется, не разбирая дороги, обгоняет машины, лавирует в пробках, выруливает на встречную полосу, сворачивает в переулки, пересекает проходные дворы и снова врывается на встречную полосу. Водитель что–то лопочет на своем языке, отпуская руль и воздевая руки к небу. Еще секунда — и все полетит в тартарары. Потом нам объяснят, что в Таиланде нет правил дорожного движения. А если есть, то о них никто не знает.
Бросив покупки в номере, мы, растормошенные экстримом, обнаруживаем необычайный подъем. Подъем совершается на скоростном лифте на высоту 309 метров самой высокой в мире гостиницы «Байок». Большой город, который невозможно понять в обычном ракурсе, теперь видится на расстоянии — с верхнего 84–го этажа, где установлена вращающаяся обзорная площадка. Ощущение на башне такое, что ты обзираешь столицу королевства Таиланд из космоса, зависнув между небом и землей. Небо стало ближе — хоть звезды руками хватай. Где–то вдали мерцают шпили крохотных небоскребов. Скрещиваются и пересекаются округлые линии семиуровнего хэдвея с эстакадной развязкой, похожего на детскую железную дорогу. Куда ни бросишь взгляд — везде полыхает огнями 20–миллионный мегаполис. Влево, вправо, вперед, назад, от горизонта до горизонта простирается бесконечность. Сюда не доносятся никакие запахи, никакие звуки — мы выше этого.

После вдумчивой экскурсии по главному курортному городу Таиланда выяснилось, что трактир «У Захаровны» — единственное место в Паттайе, где русские забывают о чужбине.

Пейте пиво пенное!

«Знатный знаток» родного языка и и столь же родного алкоголя, русский душою Сергей Довлатов, эмигрировавший от водки в Америку, высказывался: «Помни, старик! Где водка, там и Родина!». Его земляки, тоже большие знатоки русской водки, своей Родиной Таиланд не признали. Водка там хоть и продается, — не из–под полы, а в магазинах, да еще и российских сортов, — никому она не нужна. Огненная вода здесь представлена в качестве экспоната, бесполезного привета с морозной родины. Воздух на побережье Сиамского залива — точь–в точь, как в сауне, а кто пьет водку в сауне? Это делают отдельные представители запойного народа, не согласуясь с «Памяткой туриста» — главным документом, с которым мы, как с Евангелием или как с «Правилами пионеров Советского Союза», сверяли все свои поступки: «На жаре пить водку не рекомендуется. Практика показала, что лучшее для европейца в Таиланде — пиво».
Пиво местных сортов — «Singa», «Leo», «Tiger» — у туристов не котируется. Здесь утвердился культ «Heinekken». Повсюду мерцают зеленые билборды со знаковым названием немецкого пива местного розлива, в любом ресторане оно дано первой строкой. На втором месте по популярности обычная питьевая вода. Мутную жидкость из–под крана употреблять запрещено, зато в номер бесплатно доставляют по три бутылки питьевой воды ежедневно. Нам она пригождалась больше, чем пиво, ведь куда интереснее пьянеть не от спиртного, а от свободы, моря, солнца. А на пляже добросовестный служащий, за которым был закреплен определенный участок, каждый день не только выметал пластмассовой метелкой мусор с песка, но и предлагал за 20 бат (примерно 14 рублей) кокосы, чей сок лучше всего утоляет жажду и, как свидетельствуют сексуально озабоченные мужики, влияет на потенцию. За несколько секунд он ловко вскрывал оболочку плода, вставлял соломинку. Бедолагам, которым мы привезли кокос в подарок, удалось одолеть его с помощью ножа, молотка и отвертки всего за полчаса.

А кушать хочется всегда!

Если с напитками определиться не сложно, то с закусками получилась, как у чеховского персонажа, полная «запендя». «Памятка туриста» разожгла аппетит: «Невозможно говорить спокойно о тайской еде. Так божественно может готовить только город ангелов. Нектар! Амброзия! Тайская кухня возбуждает тело и радует глаз». Даже на такой авторитетный документ, как «Памятка», нельзя полагаться безоглядно. Доверяй, но проверяй. Мы проверили — верной оказалась лишь первая фраза. О тайской еде действительно невозможно говорить спокойно — только с отвращением. Видимо, автор творил в полном бреду. Подобное состояние наступает, к примеру, после того как мужественно вкусишь, зажав нос, невыносимо вонючий фрукт дуриан, да еще запьешь его вином. Температура подскакивает под 40, во всем теле гири, вопреки гоголевскому Манилову, у которого по жизни «легкость необыкновенная, паренье эдакое». Врагу не пожелаешь...
Бедолаги, которым мы привезли в подарок колючий волосатый рамбутан, в ужасе отшатнулись, как от гнусного насекомого. Что это и с чем его едят?! — читалось в их помутившемся взоре. Но большинство фруктов, коими завалены все рынки Таиланда, — на лицо прекрасные, пресные внутри. Внешне напоминают бутафорию какого–нибудь дорогого спектакля по восточным сказкам с драконами и превращениями. Драконий глаз — розовый чешуйчатый красавец с хохолком, как у ананаса, и белый маготью в черную, будто маковую, крапинку оказался совсем безвкусным. Пришлось остановиться на арбузе и ананасе, которые мы едали и дома. После всевозможных вегетарианских экспериментов все–таки выяснилось, что лучше салата из наших огурцов–помидоров нет ничего.
Однако мы вовсе даже не вегетарианцы. «Попробовал бы Толстой написать «Войну и мир», сидя на вегетарианских сосисках!» — справедливо рассуждали авторы «12 стульев». Но попробовал бы он хоть что–нибудь написать, отведав пряно–пахучий супчик из креветок! Предлагающие тайскую кухню рестораны Новосибирска лишь отдаленно намекают на то, что творится здесь, ибо блюда адаптированы для русского организма. Не понимающие этого туристы на завтраке в отеле накладывают себе со шведского стола все подряд. И сидят с выпученными от специй глазами. Да еще чем–то протухшим шибко дает в нос. И «схавать» невозможно, и выбросить жалко. Как в том фильме: «Кушать подано, идите жрать пожалуйста». Нам так и не удалось среди соотечественников встретить поклонников местных деликатесов. А откуда им взяться? Наша кухня не экстремальна по историческим причинам. А им надо глушить бактерии, которые стремительно размножаются в жарком климате. Поэтому тайцы используют травы, приправы, остро–кислые соусы. Есть товарищи, которые ради экономии перебарывают свою брезгливость и покупают за 5 бат маленькие шашлычки из соевых сосисок. Их продают на улице, приготовив тут же, на передвижной жаровне, прикрепленной к мотобайку.

По вечерам над ресторанами

Турист посолиднее не станет унижаться до уличных торговцев. Он хочет питаться серьезно. Тем более на каждом шагу наступают друг другу на горло и пятки рестораны с кухнями из всего мира, гуляй, душа! Посещают эти заведения далеко не полиглоты, посему иноязычное меню сопровождены картинками, ткни пальчиком и дожидайся. Если на пальчике богатый перстенек, долго дожидаться не приходится. И все же конфузов не избежать. В японском ресторане едва принялись за креветки и суши, как на нас стал надвигаться официант с ножкой от стола. Занес ее над головой, вот–вот угодит по лбу. За что?! Мы смотрим с ужасом, едва под стол не прячемся, а он расплывается в улыбке: «Pepper, Pepper». Ну понятно, пеппер, но зачем же его держать в ножке от стола? Больше в японский ресторан мы не пошли.
Пошли в турецкий. Там после тыканья пальчиком в перстеньке нам оперативно принесли какой–то склизкий салат из прокисших водорослей, полужидкий фарш и подгорелую лепешку. В качестве приправы специально для дорогих гостей в меню включили их национальную попсу, ту самую, из анекдота: «Тебе известно, что на каждую тысячу человек приходится один ненормальный? — Да. А остальные 999 с восторгом поют популярные песенки, тексты которых он сочиняет». Во время трапезы соглядатаи в количестве двух официантов стояли над душой, глаз не сводили, ловили каждую нашу эмоцию. Поскольку в Таиланде, согласно неоднократно цитируемой нами «Памятке туриста», выказывать неудовольствие не принято, «это пугает тайцев», приходилось делать вид, что чрезвычайно занимателен интерьер ресторана: вазы, кальяны, ковры, портреты девушек в чадре, у одной только глаза показаны, у другой — только рот. Пока мы интересовались искусством, ушлые официанты унесли из–под носа наши тарелки, а в них остался на десерт единственный съедобный продукт — кольца помидорок по краям. Ребенок чуть не расплакался. Больше в турецкий ресторан мы не пошли.
Пошли в итальянский. Поначалу там все было интеллигентно. Пожилые итальянцы по очереди выходили к микрофону и под аккомпанемент тапера исполняли свои родные песни — совсем не те, что пишет один ненормальный. Так заливисто пели, что подумалось, будто это подсадные утки, т.е. специально обученные вокалисты. Это вам не Семен Семеныч с зайцами, свалившийся в бассейн. Заказали мы под это дело огромное блюдо макарон с пятью сортами тертого сыра. Но кто докажет, что там пять сортов сыра? И что мы не приготовим точно такие же дома в течение 15 минут? Больше в итальянский ресторан мы не пошли.
Пошли в китайский. Он только что открылся, гурманы еще не распознали, и мы бы не распознали, если бы хозяева не придумали пиаровский ход — выставили посреди улицы треножник с меню на русском. Нам очень понравилось содержание. Безобидные ошибки иностранцев делают наш великий и могучий весьма забавным: «Печеня акула», «Жареный белый морской». Начиналось меню так: «Добро пожадовать!» Мы «пожадовали» денег на элитные морепродукты — и в китайский ресторан не пошли. Мы вообще ни в один заморский ресторан больше не пошли, потому что там нет хлеба! Научите русского человека есть без хлеба — тогда он запоет по–тайски.

Все пути ведут к Захаровне

Пошли мы в «Трактир у Захаровны». Там висела исконно русская табличка «туалет не работает». Неизбывно повеяло Родиной. Только здесь мы испытали, по Остапу Бендеру, «сильнейшие приступы аппетита», который был с лихвой удовлетворен. В меню на русском языке, но без ошибок, значились фантастические блюда: борщ, солянка, пельмени, селедка под шубой, салат «Оливье», котлеты по–киевски. Первой мыслью было, что бизнес Захаровны висит на волоске. Потому что жены русских туристов сопротивляются:
— Мы не за тем ехали в Таиланд, чтобы платить за борщ! Мы такой и дома сварим!
Второй мыслью было, что бизнес Захаровны монолитен, как скалы Сиамского залива. Потому что мужья русских туристок гнут свое:
— Дома и сварите, а здесь нам что, с голоду подыхать?
Но благодаря не только сильной половине человечества поднялась Захаровна, а соотечественникам вообще. Ужинали мы с симпатичными толстушками из Омска, и те поделились криком души:
— Терпели мы, терпели. Из принципа сюда не шли. Но перед отъездом не выдержали, до смерти борща захотелось, последние деньги прогуливаем.
Таким образом, у Захаровны сформировалась своя клиентура. В Паттайе одновременно действуют около десятка заведений русской кухни, но только у Захаровны всегда толпится народ. Она уверяет, что и дома у нее всегда было людно, компании не переводились с самого студенчества.
«Дураку понятно, почему она решила открыть здесь трактир, — самонадеянно заявили мужчины, набив пузо и едва доковыляв до отеля. — Приехала сюда как туристка, поняла, что есть нечего... «. И оказались правы.
— Впервые я отдыхала в Паттайе в 98–м году, — охотно стала рассказывать Захаровна. — Жили мы в гостинице «Амбассадор». Все хорошо, но есть нечего. Поблизости продавались только пицца и гамбургеры. Но это же безобразие. Тогда и решила я открыть трактир.
Ко всему прочему выяснилось, что Захаровна родом из Новосибирска (!!!!!) Тогда мы вырядились в желтые майки с логотипом «Новосибирских новостей» и отправились к ней в трактир не только борщ хлебать, но и говорить за жизнь любимого города.

Из Сибири с любовью

До Захаровны это заведение называлось просто «Русский трактир». Его держал владелец русских заводов, газет, пароходов, а точнее, коллекции «Мерседесов» и двух дивных яхт. Питерские братки его как из–под земли достали и прикончили. Трактир пришел в запустение. А тут и Захаровна со своими проектами. Тайский бизнес защищен от иностранцев, для которых существуют жесткие ограничения в устройстве на работу. Чтобы получить Work pemit (лицензию), нужно заплатить1900 евро. Захаровна говорит, что три года рассчитывалась с долгами. А теперь она, хотя и стала вдовой, обеспечивает отдых в Паттайе своим двоим детям и пятерым внукам. Старшая внучка — Тамара, 21 год от роду, теперь не столько отдыхает здесь, сколько работает: стала компаньоном бабушки. Незадолго до Нового 2005 года, 12 декабря, сыграли и свадьбу: Тамара вышла замуж за тайца Эдика, музыканта «Мюзик–холла». Муж заявил, что ему нужна «футбольная команда детишек», для которых они строят дом на три спальни.
Про любовь–морковь застенчивая Тамара распространяться не стала, зато призналась, каких трудов ей стоило выучить тайский язык, а Эдик до сих пор ни слова по–русски. Но зато пристрастился к эскалопу и куриной грудке с грибами. Тайский персонал трактира — 8 поваров и официантов — наоборот, продвинутые специалисты в языке Пушкина и Путина. Они выучили названия всех русских блюд. Захаровна объяснила сотрудникам, что русские не могут есть без хлеба, обучила их русской кухне, несмотря на ее неудобоваримость для тайцев. Самая веселая из команды, Пу, съест иногда на работе то котлетку, то малосольный огурчик, но это так, в охотку. Готовят они даже не пробуя, интуитивно. Русские чревоугодники не подозревают об особенностях местного поварского искусства, питаются да нахваливают.
Средний обед на двоих стоит в трактире не менее 600 бат (около 480 рублей). Захаровна сокрушается о высоких ценах на закупочные продукты для русской кухни. Килограмм экзотической свеклы стоит в Паттайе 100 бат. Каждое утро Тамара с Эдиком ездят за свежей рыбой и овощами, и Эдик сердится, что супруга не умеет торговаться. С неимоверными усилиями достают они сметану. Захаровна сама делает кефир из грибка. Из Новосибирска привозит то, что здесь не водится вовсе: квас, горчицу, гречку.
К апрелю сезон в Паттайе истекает, и Захаровна, выплатив персоналу 50% зарплаты за полгода предстоящего простоя, запирает трактир и уезжает в Новосибирск. 22 года Нинель Захаровна Елисеева преподавала экономику в НИИЖТе, на пенсию уходила с должности начальника планового отдела производства «Точмаша». А теперь ей бы дорваться до дачи на Ельцовке, до природы, до грядок, до картошки. «В Паттайе земля каменистая, — печалится наша землячка. — Другой климат, другая культура...»


Русский турист — совершенно особое явление. Если милого узнают по походке, то русского — по чему угодно. На фоне немцев, шведов, австрийцев, финнов, норвежцев, поляков, индусов, японцев, корейцев, отдыхающих в Паттайе, русские люди выделяются самобытностью. Гони природу в дверь — она влетит в окно.

Немки чопорны, блеклы, очкасты. Финки разгуливают в шортах, даже если их ноги страдают варикозом. Индуски облачены исключительно в сари, которые бросаются в глаза на фоне повальной полуобнаженности. Русские (вне зависимости от пола, как вы сами убедитесь из этого текста) много пьют и кочевряжатся. Не надо идти к Захаровне, чтобы вычислить русских. Их узнают в толпе, даже если они, вышагивая благовоспитанно и горделиво, лишь изредка вскрикивают: «Ух ты, с.т.м.!!!»
Официанты, заманивающие посетителей в рестораны, выделяют русских безошибочно и здороваются: «Добрый вечер». При заминке у турникета билетеры, пропускающие группу на сафари, подгоняют: «Давай–давай!» Это выражение является универсальным для тайцев, осиливших несколько русских слов. «Давай–давай!» — раздается на пляже: это торговец подбадривает на покупку дерьмовеньких бус.
Русские совершенно по–особому ведут себя в дороге. Они начинают отмечать Рождество, едва простившись с провожающими, прямо в накопителе, где пассажиров маринуют вот уж третий час. В самолет группа кемеровчан погрузилась со звяканьем стекла, шуршанием пластиковых стаканчиков, шутками–прибаутками. Девять часов пути пролетели для них незаметно. Душа компании, Федя, грузный мужик с сальными вихрами, всю дорогу то пел, то хрипло орал бодрствуя, то громогласно стонал во сне. В китайском аэропорту, где самолет приземлился на час для заправки, доблестные шахтеры принялись разгуливать по салону и задираться к чужим женам. «Вы достали уже», — не удержались мы и... стали врагами фединой супруги. «Чем это мы вас достали?» — возмутилась она, подбоченившись. «Вы лично — ничем», — испугались мы. Барынька успокоилась и пустила дело на самотек.
Из самолета Федю выволакивали едва тепленького. Мы молили бога, чтобы он не оказался нашим соседом в отеле. Но кемеровчане с песнями и плясками отправились в респектабельный «Ambassador», а мы довольствовались трехвездочной «Regent Marina». Но и здесь нам скучать не дали.
Каждый божий день нам навязывал знакомство дивный старичок Владимир Иваныч — ровесник тайского короля, что, однако, не прибавило ему стати. Напрасно он не послушался сатирика нашего Задорного, уверявшего, что русскому мужику совсем не обязательно ездить по миру. Выпил стакан — и вот он уже в Америке, выпил другой — в Австралии. Нам показалось, что Владимир Иваныч не совсем понимал, что он в Таиланде. Никуда, кроме магазинчика недорогих напитков «6 eleven» за выпивкой, он не отлучался, довольствовался побережьем хлорированного бассейна. По утрам он был уже пьян, по вечерам — еще пьян. «Литл, литл!» — очнувшись на цементном берегу, уговаривал каждого встречного–поперечного, разливая коньяк на троих, а затем сам выпивая рюмашки одну за другой. Никто не поддерживал Владимира Иваныча, считая, что не стоит ехать в Таиланд ради того чтобы напиться. Местный клоун веселился один, либо увлеченно излагал случайному соседу свою биографию, вне зависимости от его заинтересованности.
Если Владимиру Иванычу было не под силу плестись в «6 eleven», то он приобретал коньяк здесь же, в прибассейновом ресторане. И распивал его на фоне внушительных размеров вывески: «Приносить с собой и распивать спиртные напитки в Новый год запрещается». Ни абориген, ни какой–нибудь англичанин не понял бы смысла высказывания, даже если бы оно было дано на их языке. Но и для русских оно утратило первоначальный смысл. Новый год прошел, и Владимиру Иванычу больше не запрещалось приносить с собой и распивать спиртные напитки.
Владимир Иваныч представлялся московским кинематографистом. Узнав, что мы из Новосибирска, он радостно припомнил, что по молодости работал в нашем городе. Названия собственных фильмов он не знал. Но знал, что по заказу американцев сделал фильм об Африке и якобы получил за это 200 тысяч долларов. Родные детки изъяли у кормильца баснословную сумму и в качестве утешительного приза отправили на курорт. И вот он здесь.
В один прекрасный вечер неугомонный дедулька отыскал–таки собутыльника. Им оказался грузный мужик с сальными вихрами, поразительно напоминавший нашего давнего друга Федю. Судя по всему, беседа протекала задушевно, как в кино. А назавтра мы стали свидетелями омерзительной сцены, совпавшей с характеристикой, данной однажды Василием Аксеновым в романе «Желток яйца»: «Впечатление вечной мезантропии и неряшливости, т.е. лажи». Быдло, вырвавшееся в заморские края, почувствовало себя хозяином жизни. Оно, чуть ли не до обеда отсыхавшее в номере, вдруг вспомнило, что горничной пора делать уборку. «С..а! — гневался «Федя», покачиваясь с бутылкой пива в одной руке и сигаретой в другой. — Чтобы живо убрала весь этот срач! Десять минут тебе даю, коза! Поняла, б.., е..т..м..!!!»
На таких клиентов сетовала Захаровна, но куда от них денешься? Ее трактир — единственное в Паттайе заведение, куда русские приходили опохмеляться после возлияний новогодней ночи. И куда приходят опохмеляться по сей день. И в таком состоянии доставляются в аэропорт, а оттуда — понятно, на Родину.
В аэропорту они разыграли детектив в духе Устиновой. Они талантливо показали, на что горазды, если что не по ним. О задержке рейса с 17 до 22 часов персоналу стало известно накануне, но, ясно дело, туристам об этом не сообщили. Оказавшись перед фактом, они кинулись искать себе занятия. Ресторан, самый незатейливый из всех заведений общепита в Паттайе, сделал фантастическую выручку.
Когда президент России приехал в Новосибирск, на весь день было перекрыто уличное движение. Это что! Вот когда тайская принцесса летела в самолете, были парализованы все авиалинии... Это не анекдот, а зафиксированный факт. В накопителе, после процедуры проверки билетов, переводчица объявило по радио, что вылет рейса снова откладывается — до 23–30. Причина, понимаете, в том, что пока тайская принцесса находится в воздухе, никакой другой самолет не имеет права на взлет. Элитный коньяк, продающийся в накопителе в три раза дешевле, всего лишь за 150 долларов бутылка, русские туристы мгновенно смели с витрины и принялись по новой отмечать отъезд. Компания кузбасского шахтера Феди веселилась в одном углу, покинутые жены — в другом. Разгоряченных одиночеством и алкоголем дамочек потянуло к бессмысленному русскому бунту. Ровно в 23–30 пленницы под предводительством фединой супруги пошли разбираться с тайскими властями. Власти были далеко. Пришлось ломиться в закрытую дверь накопителя и разбивать стекло. Осколки рухнули оземь. Стало тихо, как в раю. Но не надолго.
События развивались стремительно. Тут же прибыл отряд полицейских с автоматами. Протрезвевшие шахтеры, хрустя ботинками по стеклу, вытолкали жен с опасной территории. Русская переводчица уверяла в мегафон, что все и так было готово к взлету, не обязательно было ломиться в закрытую дверь. А теперь виновница инцидента должна составить заявление о непреднамеренности своего поступка. Подписать декларацию, что никакой враждебности к тайскому народу не имеет. Та затаилась, боялась пикнуть. «У нее был нервный стресс!» — подала голос расплакавшаяся подруга. Пошли на компромисс. Служитель аэропорта сказал на английском, а его коллега перевела на русский, что необходимо заплатить за разбитое стекло 200 долларов. Федя выхватил их кармана несколько мятых купюр с криком: «Мужики, добавьте сумму! Е.. т.. м..., жалко, что ли? Б......, ни у кого денег нет, что ли?» Через пять минут все были в автобусе. А еще через полчаса самолет совершил взлет. Было радостно, но тихо.


«Памятка туриста» гласит, что тайцы — самый дружелюбный народ. И что все должны улыбаться им в ответ. Лиса Алиса и кот Базилио тоже улыбались. С улыбкой они любили чужие денежки.

Феерия диких обезьян

Тайцы называют европейцев фарангами. Фаранги нужны затем, чтобы хорошо платить за что попало. Туризм — первая статья дохода в Таиланде: как на высшем, так и на самом примитивном — пляжном — уровне. На родном Черноморском побережье веселый армянин, никого особо не напрягая, энергично шагает по пляжу с криками: «Пиво холодный! Ропаны копченый!» А на берегу Сиамского залива торговец не отстанет от туриста до тех пор, пока тот как минимум три раза не затрясет головой с воплем «Ноу!» А если, по неопытности, кинет всего один лишь неосторожный взгляд на товар, то перед ним расстелется скатерть–самобранка. И тогда выход один — сбежать купаться.
Туристу необходимо умение торговаться. Мы стали восхищенными свидетелями, как Наташа, московская туристка с опытом, около часа препиралась на пляже с хозяином скутера. Он жаловался, что овес нынче дорог, уходил безвозвратно и возвращался вновь. Цена на прогулку по морским бурунам была сбита с 800 бат до 500. (Один бат равен примерно 70–ти нашим копейкам).
Наученные Наташей, мы презрительно улыбались, когда в составе группы, путешествующей по островам залива, попали на баржу, где предлагают полетать над морем с парашютом. 400 бат просят за длящийся не более пяти минут полет. Чтобы добиться полноценного полета, надо договариваться на отдельную сумму, равную стоимости чуть ли не самого парашюта.
После парашютной феерии предполагается заезд на остров, где много–много диких обезьян. Завидев катер с туристами, они резво сбегают с горы навстречу, зная, что глупые люди опять привезли мешки с бананами и репой. Этим аборигенам нравится выхватывать жратву из чужих рук, особенно если подскакивать внезапно, со спины. Кормится подневольный животный мир Таиланда исключительно за счет туристов.

Семейный альбом со слонами

Главная пошлость группового туризма заключается в отлаженной конвейерной системе обслуживания, напрочь уничтожающей романтику путешествия. Особенно это бесит в зоопарках с его измученными обитателями. Нашему почтенному Ростиславу Шило сделалось бы там дурно. Рассказывая о программе посещения крокодиловой фермы, гид не устает напоминать о главной традиции туризма. Экскурсанты срочно бросаются проверять камеры. «Пора фотографироваться!» — решительно командует гид. Удовольствие стоит 20 бат и длится не дольше, чем парашютный экстрим. Щекотно для нервов оказаться в обнимку с гималайским медведем, который все время чешется: из–за цепи, врезавшейся в его живот и удерживающей пленника в сидячем положении. Неподалеку специально обученные слоники сцепляются хоботами и раскачивают туриста, как на качелях, подхватывая и переворачивая в воздухе. За это восхищенные северяне кормят их купленными здесь же бананами. Туристка с опытом Наташа рассказала, как однажды ей удалось разоблачить махинации погонщиков. Они надрессировали слоников так, что те отправляли связку бананов не в рот, а за спину. Погонщик подбирал их, сушил и снова пускал в продажу. Наташа решила перехитрить мошенников и протянула зверю очищенный банан. Образцового поведения слон испугался грозящего наказания и побил Наташу хоботом до синяков. Но превращенным в толпу туристам не претят, как с ехидством заметила Татьяна Толстая, «стандартные, обычно приморские загоны, куда турбюро сгребают путешественников со всего света и говорят: вот вам море, вот песочек, вот бар с громкой музыкой, будем считать, что это Греция».
«За что вы любите Грецию? — «Ну уж во всяком случае не за истоптанные туристами места», — пишет она в эссе «Нехоженая Греция». Наши же родные гиды больше всего любят как раз истоптанные туристами места. Они сердятся, если граждане отказываются от дорогущих экскурсий. Толпа должна быть послушной и содержать отдыхающих гидов. Первым делом (что в Бангкоке, что в Паттайе), туристов торопятся доставить на ювелирную фабрику — пока те не успели распознать, что к чему. По дороге чужеземцам впаривают, что Таиланд, дескать, славится добычей драгоценных камней, которые обрабатываются на этой самой фабрике. Там можно выпить напитки бесплатно. Русские любят бесплатные напитки и с удовольствием посещают фабрику. В торговом зале к каждой потенциальной покупательнице кидается русскоязычная продавщица. «Это — жемчуг. Белое золото», — лучится улыбкой ныряльщица за прибылью, выхватывает коробочку с витрины, подносит к горящим глазам вожделеющей дамы. С каждой проданной драгоценности и ей, и привезшему группу гиду идет нехилый процент. Точно такие же ювелирные изделия устаревшего дизайна продаются в многочисленных лавках Таиланда раза в два дешевле.
Эта система отработана годами. А в нынешнем сезоне в Паттайе появилось и нечто новенькое.

Красиво жить не запретишь

По пляжу гуляла пожилая девушка в ситцевом платьишке. «Вы русские?» — приветливо обратилась она к нам. — «Ой, а вы откуда узнали?» — мы радостно закосили под дурачков, будто нельзя было догадаться об этом по книжкам на нашем пляжном столике (Набоков, Аксенов), по непринужденной речи, плескавшейся подобно волнам южного ласкового моря. — «У вас взгляд осмысленный», — польстила она.
«Фирма «World» проводит рекламную компанию, — излагала новая подруга. — Знакомим туристов с новым элитным гостиничным комплексом «Jomtien».
Неукротимо подступало время обеда, и знакомиться хотелось только с меню трактира «У Захаровны». Но журналистский зуд позвал в дорогу.
В респектабельном офисе русских туристов сдали на руки Тане — девушке аристократической красоты, глядя на которую неуклонно хотелось повышать качество жизни. Но прямое предложение на этот счет Таня заготовила на потом. Сначала надо было, как ее учили, войти в доверие к лоху, лишить его бдительности, разжечь алчность к дармовым удовольствием, навешать лапши, а потом уж и сообщать начальству, подобно Лелику из фильма: «Клиент дозрел!»
Мы с Таней мигом подружились. Заболтались за жизнь. Она сразу предупредила, что хваленые улыбки тайцев на 50 процентов неискренни, надо быть начеку. И мы сразу поняли, что искренней улыбкой обладает только Таня. Она добросовестно заменила нам обленившихся гидов фирмы «Songklod»: рассказала, какие ловушки подстерегают туристов в Таиланде. Даже она, Таня, и то однажды попала врасплох: ее оштрафовал полицейский. Да–да! А однажды она чуть не отравилась уличным шашлыком. Кошмар. Нет–нет, отдыхать надо с умом. Кстати. Знакомы вы с клубным отдыхом на лучших курортах планеты? Сейчас Таня это устроит. Она долго перебирала буклеты, рисовала какие–то схемы, чертила какие–то диаграммы, в общем, усердно забивала головы собеседников мусором. По ее сигналу менеджер Светлана, долговязая мамзель с отсутствующим взглядом и вышколенными жестами, залистала перед нами документы, затыкала наманикюренным перстом в печати, только на часы не желала взглянуть: время–то для приятных бесед давно закончилось.
Дальше в программе значился просмотр апартаментов, которые Таня обычно предлагает своим лучшим друзьям всего за 220 долларов в неделю. Таких апартаментов мы сроду не видали. И видеть такое не обязательно, когда приползаешь в номер без задних ног после многокилометрового путешествия. Но Таня не желала прислушиваться к здравой логике. Она водила нас по сияющим паркетам пятизвездочного отеля, обращала наше внимание на диковинные ватерклозеты, заставляла восхищаться зеркальными спальнями. Тане было нужно, чтобы клиентка, как Эллочка–людоедка, закатывала глаза и теряла сознание: «Ого! Хо–хо! Знаменито!» И тогда бы клиент, как супруг Эллочки инженер Щукин, был согласен на любые траты.
Главный козырь Таня припасла напоследок. Выяснилось, что «если мы решим сегодня», то платить надо всего половину первого взноса. «Решайте, решайте!» — подбадривала Таня. Все же мы оставили ей шанс общаться с нами как с вменяемыми людьми. Мы честно предложили огласить полную цену — со всеми взносами, накрутками и депозитами. Таня не пожелала варьировать программу и отрезала, что не имеет права называть цифры.
Она все еще не могла отчитаться перед начальством, что клиент дозрел. В дальнейшей программе значились игры в поддавки. «Какой взнос вы могли бы сделать?» — славная девушка предлагала цифры на выбор. Так она прощупывала наше материальное положение. «Хамите», — сказала бы Эллочка и была бы права! Нам нестерпимо хотелось кушать, причем вне зависимости от материального положения, грозящего пошатнуться благодаря проискам фирмы «World»
Наконец, Таня выдохлась, вызвала менеджера Светлану и сообщила: «Мы приняли решение заплатить сегодня». От неожиданности мы чуть не поперхнулись несуществующей котлетой. На Светлану налагалось решение самой ответственной задачи.
— Вы приняли решение? — удостоверилась она тоном, не предполагающим возражений.
Но мы возразили. Светлана возмущенно заблистала очами. Мы съежились от чувства неизбывной вины. Истекли три часа — регламент, который мы отвели аферистам, чтобы помочь им раскрыться во всей их красе. И тут мы ударили Светлану в челюсть:
— Вы — прекрасный экземпляр для нашей статьи о лохотроне!
— Можете писать ее прямо сейчас! — мамзель покрылась красными пятнами, вскочила и удалилась с гордо поднятой головой.
Таня сказала то, чего мы добивались от нее все эти три часа:
— Видимо, продолжать наш разговор бессмысленно.
— Извините, что не так себя вели, — не удержались и съязвили мы.
— Каждый ведет себя в меру собственной испорченности, — процедила Таня. Интереснее всего получилось у нее именно это мгновенное превращение из задушевной подруги в стерву.
Последнее слово осталось за нами:
— И в меру собственной искренности и прямоты, верно?
На следующее утро пожилая девушка в ситцевом платьишке снова явилась на закрепленный за нею участок пляжа. Увидев нас, она стремительно ретировалась...

Продолжение следует.

Яна КОЛЕСИНСКАЯ