Занавес, господа!

«Кабала святош» по пьесе Булгакова стала
последней постановкой Валерия Гришко
в театре «Красный факел». Он благополучно
отбыл на работу в Краснодар,
оставив спектакль без режиссерской
руки. Впрочем, она не особо
ощущалась и до его отъезда.

Краснофакельская «Кабала святош» подчеркнуто театральна. Выполнено пожелание самого Станиславского относительно спектакля МХАТа: чтобы «все сияло, как солнце». Ослепительны костюмы Людовика, эффектна игра света, огромная подвижная конструкция по велению художника Олега Головко превращается то в воспарившую к колосникам сцену, то в золотую лестницу, по которой осчастливленные поднимаются на прием к королю. Зловещим изваянием нависает она над одиноким и больным Мольером.
Но вот парадокс: в спектакле о театре нет театра. Есть лишь намек на атмосферу, где жизнь постигается через театр, на подмостки, облитые слезами и потом. Театр с его магическим воздействием на душу — театр жестокий, подлый и разрушительный — разворачивается в другом пространстве, сотворенном Кабалой священного Писания. Этой силе, уничтожившей Мольера, не возникает противовеса театра, ради которого он жил.
Нет и трагического поединка между Мольером и Людовиком. Две равновеликие личности связаны добрыми человеческими отношениями, ценимыми обоими. Это и задерживает гордого Мольера «у бездны на краю». Если Ричард III Владимира Лемешонка не задумываясь скользит по трупам, то король Франции — действительно Людовик Cправедливый. Он упивается не властью, а своей миссией творить справедливость, и покровительство таланту считает своим долгом.
Ахматова в посмертно посвященном Булгакову стихотворении выделяет «великолепное презрение» как отличительную черту его личности. Эта черта — ключ к пониманию образа краснофакельского Мольера у Игоря Белозерова. Каждый его поступок продиктован обостренным чувством собственного достоинства. Витиеватый поклон ненавистному архиепископу он преподносит как карикатуру на угодничество и светский этикет. Не сразу сползет с его лица маска брезгливости — по отношению как к духовному лицу, так и собственным эскападам. Экспромт, посвященный королю и с которого начинается интрига спектакля, он произносит с издевкой: «Муза моя» звучит не как заклинание художника, но как желчная насмешка над теми, кто этой Музе обрезает крылья. Но постепенно Мольер становится серьезным и торжественным. Муза не терпит не только суеты, но и притворства. Король это понимает. Однако он — заложник власти, пленник короны. Больной драматург извиняется, что не при параде, и Людовик делает поистине дружеский жест: приглашая присесть рядом, снимает парик, становится на одну ступень с подданным. Но направленное на Мольера негодование вызвано оскорбленной дружбой: Людовик в исполнении Владимира Лемешонка воспринимает невольное преступление Мольера как предательство. Тем самым актер укрупняет мысль о том, что перед законом все равны, закон выше личных привязанностей.
«Творящий обрекает себя на крестный путь объективно, самой своей природой», — писал о пьесе Булгакова завлит МХАТа Анатолий Смелянский. В спектакле «Красного факела» трагическая тема творчества теряется, акценты смещены в сторону семейных неурядиц Мольера. Обрушившиеся на него несчастья объясняются всего лишь нелепой случайностью. Не окажись Муаррон в клавесине, не подслушай страшную тайну — все бы шло своим чередом. И будто бы подтверждая сниженный посыл пьесы, в финальной сцене актеры с ужасом смотрят на клавесин, внезапно прорезавшийся, ну почти по Бетховену, темой судьбы. И ни при чем здесь трагическое противостояние художника и власти, о котором заявлял режиссер перед премьерой.
Постановщики «Кабалы святош», исследуя эту тему, во все времена пытались извлечь из пьесы и пятые, и десятые смыслы. С артистами «Красного факела» чудеса можно творить, если они объединены созидательной фантазией режиссера. Но в спектакле, если пользоваться чеховским словцом, все происходит «враздробь», он распадается на отдельные линии, не связанные общим замыслом. «Тема власти актуальна во все времена», — обосновывал свой нехитрый замысел постановщик, имея в виду и себя. Но вспоминаются его предшественники Алексей Серов и Олег Рыбкин. Пребывание того и другого Художника в Новосибирске было куда более конфликтным. Если Валерий Гришко и не находил взаимопонимания с властью, то с четвертой. Все два года его пребывания на должности главного режиссера «Красного факела» пресса упорно не желала признавать достоинства его спектаклей. Будем надеяться, что в Краснодаре она отнесется к нему с милостию Божьей.

Яна КОЛЕСИНСКАЯ Фото Бориса Волкова

Версия для печати
Отправить по e-mail
Обсудить в форуме NNEWS.ru






ab579876

технический портал :: схемы :: программы :: технический форум :: техническая библиотека

Rambler's Top100 По всем вопросам, связанным с функционированием сервера, пишите администратору
© 2001-2006, «Новости в Новосибирске», Все права защищены.