Откуда взялся новый вариант хорошо изученного мировой наукой вируса? Заместитель директора по науке Института молекулярной генетики РАН профессор Вячеслав ТАРАНТУЛ отвечает на вопросы обозревателя «Известий» Татьяны БАТЕНЕВОЙ.
— Вирус иммунодефицита человека невероятно многолик, — говорит Вячеслав Тарантул. — Хотя мы и выделяем две его «расы» — ВИЧ–1 и ВИЧ–2, три основные группы, десять подгрупп и т. п., по сути дела на Земле нет двух абсолютно идентичных ВИЧ. В международной базе данных уже собрана информация о геномах 40 тысяч вариантов одного только ВИЧ–1. А по изменчивости он превосходит все известные науке вирусы. Поэтому нет ничего удивительного в том, что могут появляться совершенно новые разновидности.
— Человечество уже затратило на изучение этого вируса огромные деньги, а стопроцентных средств профилактики и лечения так и не создано. Возникает вопрос: зачем тратиться?
— Во–первых, создан целый ряд препаратов, которые позволяют продлить жизнь инфицированных людей и сохранить ее качество. А во–вторых, изучение этого вируса уже дало множество важных научных открытий. Правда, они мало известны обществу.
— Может быть, потому, что они важны только для самих ученых?
— Ну, это как посмотреть. К примеру, у многих ВИЧ–инфицированных развивается рак. Вместе с коллегами из Германии мы обнаружили ряд генов, которые участвуют в злокачественном перерождении клеток под воздействием ВИЧ. Один из них совершенно уникальный. Это ген–матрешка, внутри которого сидит еще один ген. И они работают по очереди — то внешний, то внутренний. Внутренний производит белок–гуманин, который является мощной защитой для нервов. Вот вам, пожалуйста, лекарство для страдающих болезнью Альцгеймера — одного из самых распространенных возрастных заболеваний. А японцы изучали сам белок, но не могли понять, откуда он берется в организме. Так с разных сторон мы подошли к одной проблеме, и сегодня уже стоит вопрос о создании реального лекарства на основе этого белка.
— Не так давно выяснилось, что существуют люди с врожденной устойчивостью к ВИЧ. Чем же они отличаются от других?
— На поверхности наших клеток есть два рецептора–замочка, через которые вирус проникает внутрь. Но оказалось, что у некоторых людей один из рецепторов «неправильный» — содержит более короткий белок. Притом он может блокироваться другим белком, вырабатывающимся в самом организме. Но если в норме его выработку кодирует ген в виде единичной копии, то у людей с устойчивостью благодаря мутации таких генов много. Поэтому белка производится много, все рецепторы заблокированы, и вирусам нет доступа в клетки. В Европе таких людей более 5%.
— В своей новой книге «Имя ему СПИД» вы перечисляете наиболее перспективные виды оружия против вируса — не химические средства, а генно–инженерные конструкции.
— Да, я уверен, что в лоб вирус не взять — слишком он хитер и изворотлив. Зато, к примеру, можно создать антисмысловые РНК, которые не дадут вирусу производить «потомство». Или короткие двунитевые ДНК, которые будут подавлять работу его генов. Еще интереснее конструкции, которые смогут убивать зараженные клетки.
— Точечное бомбометание?
— Вроде того. Ведь белки вируса торчат на поверхности клетки, как заячьи уши из куста. Можно собрать специальный белок, который сумеет опознавать торчащие уши, и пришить к нему молекулу яда. А дальше он сам найдет зараженную клетку и убьет ее. И все это уже работает на клеточных культурах — эффект потрясающий. Но как только мы переходим к организму, все уже сложнее. Нужны способы доставки лечебных генов в пораженные клетки, нужно, чтобы эти конструкции были стабильны, нужно предотвратить атаку иммунной системы на чужеродный материал... Но на этом пути все время появляются новые идеи — работа идет. Именно это позволило быстро разобраться с вирусом атипичной пневмонии — благодаря изучению ВИЧ методы так усовершенствованы, что исследования ускорились в тысячи раз. Мы готовимся к будущим вирусным атакам.
— Значит, вы уверены, что новые смертоносные вирусы появятся?
— Хотел бы быть оптимистом, но совершенно очевидно, что появятся. Недавно у жителей глухих африканских деревень нашли вирусы, которые до сих пор были науке неизвестны. Существует и другая точка зрения: не менее страшные вирусы уже есть, и мы все ими инфицированы, но не знаем об этом. Если бы ВИЧ появился лет 300 назад, когда средняя продолжительность жизни была всего 30 лет, никто бы не знал, что люди умирают от СПИДа, так ведь? Может быть, и мы заражены «вирусом старости», который многих убивает в 60–70 лет? Но чтобы его обнаружить, надо создать орудия ловли и способы охоты. Вот этим наука во всем мире сейчас и занимается.

«Известия»