Московская книжная ярмарка демонстрирует книги на любой вкус. У каждого издательства — свои крючочки, свои примочки.

Оксана Робски научилась давать автографы

Пишут все! Пишут: юноша бледный со взором горящим, юноша, обдумывающий житье, дама, прекрасная во всех отношениях, дама с «Рублевки», молодые и дерзкие, для которых не бывает табу, цензуры внутренней и внешней, сомнений, извечно мучивших русского интеллигента.
Пишет Тамара Крюкова. Пишет для детей, не первый год. Вот как она пишет: «Костя почувствовал, что его лицо заливает жгучая волна смущения», «Обида комом подступила к горлу», «День угрюмо влачил свои часы, нестерпимо медленно двигаясь к вечеру». Открывай на любой странице — и пополняй энциклопедию штампов. Не увлекаясь играми словесными, писательница играет с сюжетом. Например, создает перед героями искусственные препятствия — получается как во времена застоя, когда мальчикам нельзя было дружить с девочками. Главное в таких книгах — воспитательная тема. Все остальное приложится.
Девочка Ника не встает с инвалидной коляски. Мальчик Костя решает ее вылечить. Ника встает. Но их разлучают. Костя думает, что Ника вскрыла вены. Он в отчаянии, но временно. Потом встречает ее в парке целой и невредимой. Торжествует все доброе, все вечное. Резонанс аудитории необыкновенный. Дети–инвалиды обретают надежду, пишут письма благодарности. Они готовы, по просьбе автора, огласить данные благодарности во всеуслышание.
Дело в том, что Тамара Крюкова умеет разграничить добро и зло, правду и фальшь. Она за то, чтобы люди вокруг были искренними, никогда не врали. Засим демонстрирует, как это должно происходить. Приглашает на презентацию маму с 13–летней Ритой, страдающей ДЦП. Девочку усаживают перед аудиторией. У нее от зубов отскакивает искренне отрепетированная речь. Писательница, склонясь над ней, молит бога, как бы протеже не сбилась.
Шоу происходит грамотно, по законам рекламы. Выходит продюсер фильма, снятого по книжке. Выходят юные артисты. Выходит издатель. Вдруг от его зубов отскакивает импровизация: «Теперь у подростков появилась своя мыльная опера». Тамара Крюкова неожиданно обижается: «Для меня понятие «мыльной оперы» всегда было ругательством». Но не каждый может говорить по–писаному, как Рита, ведь и автор не всегда находит точные слова.
Издательство «Запасной выход» рассчитывает на иную аудиторию. Но презентацию тоже проводит грамотно. Редактор заявляет, что вот–вот должен подъехать Роман Виктюк (он собирается ставить спектакль по «Дневнику грязной Евы»). Эдуард Лимонов хотел бы подъехать, да ему нельзя показываться в обществе (недавно в «Запасном выходе» у него вышла книга). Молодые авторы хотят писать, как Эдичка. Пусть им тоже нельзя будет появляться в обществе. Предпосылки есть. Говорят, во время чтения романа «Двоичный код» в одном кафе одна женщина закричала криком орлицы. Вскочила и убежала. Выясняли, за деньги ли она это делала. Нет, по зову собственной орлиной души...
Конек данного издательства — «высокая развлекательная литература». Ну что значит высокая. Нет ничего выше любви. Но, чтобы постичь любовь в «Запасном выходе», не надо тянуться высоко–высоко. Описываемые процессы происходят ниже пояса. А вот детям придется за этими книжками тянуться высоко, потому что родители уберут их подальше. Впрочем, смотря какие родители. Редактор предлагает мамашам вывести малышей из зала. Не реагируют ни те, ни другие. Молоденький мулат Алмат Малатов сначала стесняется зачитывать отрывок из своей книжки «Двоичный код». Тогда за него это делает редактор. Недаром же все мы здесь сегодня собрались. Речь идет про «самку русского писателя», мат на мате, редактор смакует.
Рядом сидит очаровательная блондинка. Ждет своей очереди. Это Ира Пюифф. Восемь лет она живет в Париже. Что позволило ей вывести яркие образы парижан–современников в романе «Ангел–шлюха». Ира радуется, что у нее получилась «сценарная проза» с выверенным ритмом, заинтересовался Кончаловский–младший. Еще бы! Книга насыщена событиями. На десятой странице — мастурбация, на 20–й — криминальный аборт, на 26–й — инцест, на 39 — содомия. Традиционный вид секса на протяжении 458 страниц обозначается не иначе как «делать любовь». Не стоит забывать, что Ира — блондинка. Если блондинка — значит, очаровательная. Если недоумение, то легкое. Во взгляде застывает боль, в горле встает ком. Таков язык нашей соотечественницы. Возникает подозрение, она давно не вращается в русскоязычной среде. «Пишу пока по–русски», — кокетливо улыбается парижанка. Скорее бы она начала писать по–французски.
Но это — цветочки. Настоящую клубничку предлагает издательство «АСТ». Валерий Зеленогорский выпустил «20 рассказов с фильтром» под общим названием «В лесу было накурено». Обложка книги оформлена под сигаретную пачку. Проект называется «Туалетное чтиво». Демократичный автор прост, как правда: «Я хочу, чтобы моя книжка лежала на полке в туалетной комнате, где под сигарету читатель получил бы удовольствие». Теперь даже в отхожих местах забурлит интеллектуальная жизнь.